Она опустила плечи и устало посмотрела на фигурки своих богов. Вытянутый сухой мужчина в мантии и низенькая, излишне полная женщина; фигурки Джейн сама вырезала из дерева на каком-то мастер-классе, и вышли они не слишком подробными. Ни лиц, ни тонкости в работе, одни только очертания.
Она обожала их.
— Что мне делать, а? — спросила Джейн едва слышно.
Дилан был настроен против Ковена настолько, насколько это вообще возможно. От активных действий его, видимо, удерживала нехватка энергии, на которую демон постоянно жаловался. Или перо, которое он изо всех сил пытался уничтожить с самого первого дня своего проживания в квартире девушки. Впрочем, неважно, из-за чего демон не начинал уничтожение Ковена; главное — что с этим решением делать Джейн?
Убивать людей… да не смешно. Смит даже к растениям относилась с излишним почтением. В своё время не смогла свернуть голову хомячку, который упал на кафель ванной с высоты человеческого роста; несчастное животное агонизировало и долго дрыгало лапками. А она не смогла, хотя и понимала, что милосерднее будет…
А тут — человек. Это не хомячок размером с четверть ладони, а такой же разумный, как и ты сама. К тому же, в этом случае одним сворачиванием головы не обойдёшься…
— Почему я вообще об этом думаю? — упавшим голосом спросила Джейн у фигурок. — Дайте подсказку, что ли… пожалуйста.
Она просидела ещё минут пять, мрачно ожидая хоть какой-то знак от Вселенной. Было тихо, Джейн не слышала даже отдалённого автомобильного шума — извечного спутника каждого, кто живёт в городе. Демон, видимо, помимо кондиционера подрабатывал шумоподавителем.
Ну отличные же способности, а?
Так и не дождавшись чего-либо, Джейн встала с колен и пошла на кухню. Прошлым днём у неё маковой росинки во рту не было, и теперь желудок возмущался таким несправедливым к себе отношением. Живот у девушки побаливал, требуя в себя что-то посерьёзнее, чем «завтрак» высокобелковым соединением. Мда…
Почти выйдя из комнаты, Джейн остановилась из-за того, что ощутила резкий неприятный запах. Палёные волосы или ногти воняют и то меньше, зато вот заколдованное перо издавало этот смрад даже в том случае, если сгорал всего миллиметр. В первый раз ощутив эту непередаваемую вонь, Джейн подумала, что из квартиры этот "волшебный" аромат теперь не вытравишь; оказалось, что запах пропадает в течение получаса после того, как перо перестаёт тлеть.
Она обернулась и посмотрела на алтарь. От стержня пера из Ковена, — жалкие останки, если вспомнить, насколько красивым было опахало, — к потолку тянулась тоненькая струйка дрянного дыма. Фигурки Бога и Богини самостоятельно передвинулись ближе к головной боли Дилана, и выглядела инсталляция так, будто два криво вырезанных человечка пытаются разжечь костерок из неповаленного голого ствола тонкого дерева.
Джейн кивнула. Просила знак? Вот тебе знак, понятнее некуда.
Если демону или Ковену Смит ещё могла не доверять, то причин проявлять неуважение ко мнению собственных богов у неё не было. Не раз и не два Высшие помогали ей с колдовством или в жизни. Они были её хранителями и друзьями даже в те моменты, когда Джейн совершала ошибки или вела себя недостойно.
— Благодарю вас.
Она подошла к дивану, вытащила из-под него телефон и поспешила на кухню, к демону.
Может, она совершит сейчас очередную ошибку в своей жизни, но… разве решения, — пусть даже неверные, — не являются главными событиями в ней?
— Ковен вышел на связь, — сказала Джейн, едва зайдя на кухню.
Дилан поднял голову от тарелки с макаронами; приготовил их демон, видимо, благодаря магии, потому что газовая плита всё ещё была сломана.
Демон посмотрел на Джейн, всосал длинную лапшу, перемазанную в кетчупе, и медленно кивнул.
— Хорошо. Покажи, что они написали.
Глава 27. Глава и её Ковен.
Элизабетт Кроули родилась в те тёмные века, когда человеческая жизнь оценивалась меньше, чем коровья туша.
Конечно же, это касалось не всех; были привилегированные сословия, ценность жизни которых превозносилась практически до божественной. Графья, маркизы, виконты, бароны… чем более твой титул приближен к Королю, тем больше ты значишь в глазах окружающих.
А как же иначе? Ведь Король — Лицо Бога на этой грешной земле. И только он может быть безгрешен. Чем ты ближе к Богу, тем меньше за его сиянием видно твои собственные грехи.
Элизабетт Кроули повезло. Девочка, родившаяся в семье маркиза, хоть и не наследовала отцовские земли и титул, зато оказалась любима как придворными, так и Самим Величеством. Король, правящий их землёй, благоволил к Элизабетт, как к собственной дочери.
«Родилась с золотой ложкой во рту» — так сейчас, кажется, говорят?
Элизабетт росла, но не тяготела ни к великосветским развлечением, ни к замужеству. Будучи маленькой любимицей Бога На Земле, она могла делать всё, чего только пожелает её душа.
Душа пожелала обучиться, как мужчина. Больше, лучше, углублённее, чем мужчина. Невиданная дерзость в те тёмные времена, когда большинство явлений объяснялись Божьим промыслом.
А потом, узнав всё, что было ей интересно, душа захотела восстановить баланс: научиться чисто женскому делу. Ведовству.
Знала бы Элизабетт Кроули, к чему это желание, — а также попустительство со стороны родителей, Короля, всего света, — приведёт в итоге… всё равно бы сделала то, что ей хотелось.
Не так уж плохо жить вечность, если так подумать. Даже если цена огромна.
Элизабетт мечтательно улыбнулась, вспомнив перекошенное от ужаса лицо биологического отца. Она никогда не считала маркиза своим родителем; намного приятнее что душе, что сердцу было думать, будто в крови Элизабетт течёт королевская кровь; что принадлежит она не к роду Кроули, а к другому, венценосному... Ведь не зря же тогда Бог На Земле уделял маленькой, никому не интересной девочке столько своего монаршего внимания?
Определённо не просто так. А если вспомнить, с какой неприязнью маркиза смотрела на своего мужа…
Может, в крови Элизабетт действительно отметился сам Бог? Иначе с чего вдруг не-Кроули везло столько столетий?
Улыбка стекла с лица сама собой. В последнее время у Элизабетт было мало причин для радости: Ковен, её дорогое, так тяжело доставшееся детище, умирал на глазах. И если бы дело было только в пропадающих из Ковена людях — в конце концов, Элизабетт сама не раз прикладывала руку к тому, что ряды её собрания были неполными, — но ведь Ковен это не только пара магов и ведьм, собранных вместе.
Прежде всего, Ковен — это структура. Энергия. Мощь и сила колдовства.
И всё это грозило обратиться в прах… из-за одного разрушающего тончайшую паутину насекомого.
Огромной, раздражающей, жирной мухи!
Джейн Смит была тёмной лошадкой, Элизабетт это поняла сразу. «Кухонная ведьма, которая хочет большего» — так, кажется, Смит описала себя в резюме. Над маленькой колдовской силой она смеялась, будто не в накоплении мощи состояла жизнь каждого мага.
Она показалась Элизабетт очень интересной и перспективной… она могла бы стать прекрасной жемчужиной. Особенно, если учитывать печать судьбы на её душе.
Джейн Смит на роду было написано стать супружницей не-человека. Кухонной ведьме, которая едва наскребала силу для простейших обрядов! Элизабетт могла за день провести больше ритуалов, чем эта Джейн за всю свою обычную, практически лишённую волшебства жизнь!
Где справедливость, силы земные и небесные, кто скажет? Почему она?
Естественно, увидев этакое сокровище, Элизабетт вцепилась в него колдовскими когтями. Моё, не моё — какая разница. Джейн Смит была джокером в её колоде, которого нужно только правильно разыграть. Дождаться верного момента, сказать верные слова, выбрать верный ритуал… сделаешь всё аккуратно — и будет тебе счастье. И молодость на следующие несколько веков, и новая жемчужина в коллекцию, и демон в услужении.
Мечты, которые в последнюю неделю стали казаться Кроули неосуществимыми.
От мыслей про утекающее сквозь пальцы время Элизабетт скривилась. Молодость… колдовство давало ей возможность продлить свои нежные годы, однако не делало её полностью бессмертной. К тому же, Кроули приходилось постоянно обновлять ритуал, дающий ей силы. Раз в пару столетий… однако они так быстро проходили!