Григорий счел полезным ознакомить своего подопечного с теми методами, которые противник использует при допросе людей, активно действующих против Германии.
Генрих Северов отнесся к этой акции, как позже сказал Григорий, «вдумчиво». Изучал документы внимательно, часто перечитывал, делал записи в тетради. Для удобства он разложил бумаги прямо на полу. Пачек с документами оказалось пять. Северов недолюбливал эту цифру, считая ее примитивной, а потому пересортировал всё в четыре подборки, и последнюю отложил в сторону, сделав на ней надпись «Приговор — казнь». Затем извинился перед хозяйкой, но к ужину не вышел.
За чтением прошла вся ночь. В постель он лег лишь под утро. И тем не менее в оставшееся время сон сумел великолепно сбалансировать настоящее с прошлым, а наутро — подвести окончательный итог происшедшей трагедии.
К завтраку он вышел как всегда чисто выбритым, свежим и в ровном настроении.
Вера засуетилась, накрывая стол скатертью и ставя вазу с выпечкой и стакан суррогатного кофе. В Москве в те времена это было непозволительной роскошью.
— О-о! Какой запах! — Северов сделал пару глотков и картинно возвел глаза к потолку.
— Перестаньте издеваться, Генрих! Это же не настоящий кофе.
— Знаете, Верочка, у немцев есть незамысловатая мудрость. — Северов на секунду задумался, потом произнес: — Чего не знаешь, того не пожелаешь. — И явно недовольный своим переводом, поморщился. — Видите ли, я плохой переводчик, не было практики.
— Как же это?
— Дело в том, что у нас в доме всегда мирно уживались два языка. Мама, немка, прекрасно говорит по-русски и обожает русскую литературу. Но со мной она всегда говорила только по-немецки. Отец — в прошлом офицер русской армии — свободно владеет немецким. Но со мной он всегда говорил исключительно по-русски. Вот и стал я этаким гибридом. — Северов рассмеялся пришедшему в голову лингвистическому экспромту — Что поделаешь, так сложилась жизнь моя.
Он помолчал. В его молодые годы немецкий язык был в Эстонии вторым государственным языком, а в СССР просто очень популярен: его учили в школе, на нем считалось хорошим тоном говорить в семье, особенно если в роду были немецкие корни. Строгое немецкое воспитание считалось образцовым, а потому все немецкое и прежде всего язык, выйдя за рамки моды, становилось еще и престижным.
В Советском Союзе братание с немцами зашло так далеко, что немецкие танки в обход Версальского договора проходили испытания на советских полигонах под пристальным вниманием специалистов с обеих сторон. И во всех, даже маленьких кинотеатрах на необъятном советском пространстве шел фильм «Петер», где австрийская актриса Франческа Гааль пела по-немецки песенку «Целуй меня».
Вся эта волшебная экранная жизнь была настолько заоблачно роскошной и непонятно-далекой для советского зрителя, что не вызывала даже зависти, как если бы события происходили с инопланетянами в иной галактике.
Мысли эти часто посещали Генриха, но задерживались в его сознании ненадолго. И сейчас промелькнули в одну секунду. Он поднял голову и встретил все тот же удивленный взгляд Веры, которая хотела что-то сказать. Но в этот момент в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник Григорий.
Хозяйка проявила завидное самообладание и, несмотря на неожиданное появление гостя, спросила:
— Вам, Григорий Федорович, как обычно, чай?
Начальству неизменно льстит, когда подчиненные помнят об их привычках. Вера накрыла на стол и удалилась.
— Ну что, Генрих, удалось все прочесть?
Григорий впервые назвал его по имени, что в соответствии с табелью о рангах, означало обоюдный переход на «ты».
— Одну минуточку, Григорий Федорович. — Северов был не готов к такому быстрому ответу.
Он метнулся в свою комнату и вернулся с кипой документов, которую водрузил на свободную часть стола. Затем не спеша переставил пустые стаканы и чайник на стоявший рядом комод, смахнул полотенцем со стола несуществующие крошки и разместил на нем все четыре стопки документов, одну за другой. Делал он все это очень основательно. Григорий молча наблюдал.
— Как я понимаю, — начал Северов, положив руку на самую последнюю подборку бумаг, — мне предстояло проанализировать действия противника, обусловившие трагический провал и гибель нашего коллеги. Не так ли?
Григорий, сев в кресло поодаль, утвердительно кивнул. Лицо его изобразило интерес, который появляется у взрослого к подростку, удачно собравшему из отдельных деталей конструктора незамысловатое сооружение.