Реакцию его слова вызвали какую-то странную.
- Ты меня доконал, этой преданностью своей щенячьей! – как ненужную вещь, отшвырнув показную холодность в сторону, заорал Том, не заботясь о тонких отельных дверях, благодаря которым любой проходящий мимо мог легко его услышать. - Я же всех своих баб уже года два с тобой сравниваю! Она на какого-нибудь мужика при мне посмотрит, а у меня мысли, как рефлекс: будь на ее месте Билл, он бы даже не заметил, что в комнате кто-то еще есть, если Я рядом…
- Том… - такого Билл абсолютно точно не ожидал.
- Что?! Что «Том»?! Думаешь, я реально ничего не вижу и не знаю?! Не знаю, как гримерку перед концертом, словно Цербер охраняешь, потому что мне, видите ли, настроиться нужно, а на самого себя наплевать?! Не знаю, что когда я в прошлом году с температурой под сорок свалился, именно ты кипеш устроил, заметив, что мне плохо?! И что в самолетах стюардесс как назойливых мух отгоняешь, потому что я летать боюсь и предпочитаю весь полет проспать, а ты весь этот гребаный полет мой сон стережешь, чтобы ни дай бог никто не потревожил?! Как же ты меня за*бал!
Том резко рванул к нему, напугав яростью и неожиданным движением. Билл зажмурился: сейчас точно ударит больно и обидно… и потрясенно распахнул глаза. Боль была, только совсем не та, которую он ждал. Просто Том действовал настолько порывисто, что, стукнувшись о губы, поранил зубами.
Билл выдохнул, покорно обмякая в его руках, и снова закрыл глаза, проваливаясь в вязкий, липкий шок. Не может. Этого. Быть. Том его поцеловал. Пусть совсем не так, как мечталось, - ласково и трепетно, - а зло, агрессивно, почти неприятно из-за сильного давления губ о губы, но всё-таки это был поцелуй. Ни с чем не сравнимый. Настоящий. С Томом. Билл заскулил от переизбытка эмоций и начал отвечать, торопливо и неумело, стремясь урвать еще хотя бы одно мгновение. Хотя бы один кусочек своего личного счастья.
- Тихо, - шикнул на него Том, зарываясь пальцами в волосы, и оттягивая голову немного назад. – Не суетись, - и вдруг ухмыльнулся очень довольно. – А ведь правда, целоваться не умеешь совсем…
Билл вспыхнул от смущения за собственную несостоятельность, но сказать ничего не успел, втянутый в новый поцелуй. Том покусывал его губы, проходясь языком по зубам и сильно вжимаясь металлическим кольцом пирсинга в уголок рта. Билл вздыхал и чуть отклонялся назад, в попытке ослабить давление, но прервать, отстранившись окончательно, даже в голову не приходило.
Нежность во всем происходящем Биллу удалось заметить не сразу. У Тома она была какой-то странной, скрытной и немного ворчливой, показывала себя неохотно и едва уловимо и, наверное, поэтому еще более ценно. Том грубовато тискал его, сдавливая ребра ладонями, настойчиво тыкался языком, пытаясь проникнуть в рот как можно глубже, а потом вдруг оборвал почти насильственный поцелуй и погладил свои губы его длинными, жесткими из-за туши ресницами.
Это было именно то, что Билл урывками улавливал в нем все эти годы. Тщательно срываемую ото всех ранимость и романтичность, которых Том почему-то стыдился.
- Том, - что делать с руками и истерично бьющимся сердцем, Билл не знал.
- Челюсть не напрягай, просто позволь мне вести и всё… - вибрирующе-низко, словно крупный представитель кошачьих, не поймешь, рычит или мурлычет, приказал Том.
Чмокнул в эту самую челюсть, провел языком до подбородка, едва прикасаясь и заставляя гадать: померещилось или правда? А потом прижался губами к губам и замер. Билл подождал пару секунд – ему же сказали «позволь вести» - но ничего не происходило. Хныкнув, то ли испуганно, то ли нетерпеливо, он шевельнул губами сам. Билл до физической боли не мог сейчас оставаться безучастным - ведь скоро в любом случае всё закончится, так разве можно бездарно тратить эти непонятно за какие заслуги подаренные секунды?! Том улыбнулся, не разрывая контакта, и снова рычаще мурлыкнул:
- Молодец…
Билл приободрился, «ожил», подняв безвольно висевшие до этого вдоль туловища руки, несмело положил их Тому на плечи, впитывая тепло озябшими от нервного перенапряжения пальцами, и коснулся его губ кончиком языка, тут же испуганно отпрянув.
- Вот лань трепетная, - совсем необидно фыркнул Том, притягивая его обратно, и всё-таки взял бразды правления в свои руки.
Билл выгибался и постанывал под его поцелуями, легкими укусами, прикосновениями. Он знал Тома разным: веселым, уставшим, пьяным, задумчивым, злым и расстроенным. Даже флиртующим с кем-то другим знал. Но только не таким. Билл даже не подозревал раньше, что ласкать Том будет медленно, но с нажимом. Никаких поспешных движений, только уверенные, будто неторопливые даже, всей ладонью по спине и бокам. Что через каждые пару минут поцелуя Том будет прерываться, отстраняясь и заглядывая в лицо. Или что ему может понравиться его, Билла, шея.
Это было похоже на какой-то странный повторяющийся ритуал. Том целовал, отстранялся, не прекращая гладить руками, прижимался губами под подбородком, проводил языком вниз к ключицам, прикусывал тонкую кожу на горле, снова проводил языком, только уже вверх, опять целовал… и так по кругу. Билл плавился под этими нарочито неспешными ласками и все ближе подбирался пальцами к запретным ранее косичкам.
- В кровать пошли, - вдруг шепнул Том, не переставая терзать его шею.
И вот тут Билл запаниковал. О таком он точно не фантазировал. Чтобы прямо сразу, после первого же прикосновения - и в кровать. Почему-то даже в голову не приходило, что может получиться именно так. Наверное, потому что в принципе не думал, что у них может дойти до чего-то подобного. Одно дело мечтать и надеяться, наблюдая издалека, а другое - отдать себя полностью, без остатка, наплевав на завтрашний день, ведь совершенно непонятно, как вести себя потом, когда всё закончится. И что теперь делать? Билл даже дышать перестал и задеревенел всем телом. Кроме того…