Он вышел из лифта на своем этаже и сразу увидел последствия вчерашнего страшного пожара. В воздухе все еще пахло гарью, и дым пока не рассеялся до конца. Вода повредила пол, который кое-где вздулся и встал дыбом, шеренга ведер со швабрами стояла вдоль стены рядом с желтым предупредительным знаком «Осторожно, скользко!».
Эрик вошел в отделение, мысленно готовя себя к худшему. Он получил три письма от различных департаментов больницы относительно уборки и ликвидации последствий пожара и понимал, что это потребует серьезных усилий. К счастью, противопожарные системы отделения были автономны, и сработала только система в южном крыле – там, где не было палат пациентов, а располагался телевизионный уголок, столовая и пост медсестер: все это было безнадежно испорчено водой.
Он открыл первую дверь в отделение, прошел «шлюз», потом открыл вторую дверь и оказался внутри. Там его сотрудники бродили в некоторой растерянности по мокрому полу, воздух был влажный и пах сыростью, а на залитом водой восьмиугольнике поста медсестер стояли бесполезные теперь, неработающие мониторы, компьютеры и телефоны.
– Привет всем! – крикнул Эрик, и все повернули к нему головы: Амака, Джек, Дэвид, Тина, остальные медсестры, ассистенты, социальные работники и группа санитаров в голубых комбинезонах – все.
– Эрик! Вы сделали это! Вы вернулись! – закричали все наперебой и бросились к нему не хуже тех репортеров, но на этот раз он не испытывал по этому поводу негатива. – Вы остаетесь? Вы в порядке?
– Да, я вернулся. – Эрик распахнул объятия и заключил в них Амаку, затем махнул рукой: – Спасибо всем за защиту крепости в мое отсутствие. Вы все прекрасно поработали!
– Мы вторые, мы вторые! – начал скандировать Джек, и Эрик не стал его расстраивать. Пока не стал.
– Так, ладно, давайте уже успокоимся. Я хочу кое-что вам сказать. – Эрик на секунду замолчал, собираясь с мыслями: – Это о нас самих. Мы растеряны. Нам пришлось пройти через ад – эта неделя была очень тяжелой для всех. Мы видели, как страдают наши пациенты. Нас предал тот, кто был нам дорог, – и мы еще долго не оправимся от этой потери. От потери того, кем, как мы думали, он был для нас. Нам будет не хватать его, будет не хватать его участия в жизни пациентов – того, что мы видели, пока дело не приняло столь ужасающего оборота. – Эрик смотрел на лица окруживших его людей, смотрел, как на них отражается внутренняя борьба, которая происходила в их душах: борьба между гневом, обидой и скорбью. – Мы стали свидетелями запредельной жестокости и видели смерть. Мы видели огонь – и потоп. Все это невозможно трудно и очень травматично, для каждого из нас.
Амака вздохнула в знак согласия, все закивали, глаза у многих наполнились слезами, включая и самого Эрика.
– Мы обычно думаем в первую очередь о наших пациентах, но мы не имеем права забывать и о себе, отрицать свои собственные проблемы. Не в этом случае – учитывая, сколько выпало на нашу долю. Нас ждет долгий и сложный путь восстановления, анализа событий прошлой недели, обдумывания и обсуждения этих событий. Наша специальность – терапевтические беседы. И мы будем разговаривать до тех пор, пока не посинеем.
Амака вдруг начала хохотать – и сестры рассмеялись вслед за ней.
– В конечном итоге мы вылечим свое отделение. Мы же умеем лечить травмы. На самом деле, мы единственное отделение в больнице, которое умеет лечить эмоциональные травмы. Конечно, до этого нам не приходилось иметь дело с групповыми случаями травм. Мы не пробовали, но мы попробуем на себе. И вместе мы обязательно выстоим и справимся – причем блестяще! Вы со мной?
– Да! – закричали все.
– Спасибо! – сказал Эрик, улыбаясь от всей души. – Ладно. Первое, что мы должны сделать, – это быстренько провести пятиминутку в конференц-зале, как обычно. Я хочу свой старый добрый плохой кофе и еще более ужасный, чем обычно, интерьер. Я хочу, чтобы Амака рассказала нам, как каждый пациент провел ночь, – потому что пациенты прежде всего. А потом мы все дружно засучим рукава и приведем наше отделение в порядок. И вернемся к нормальной работе. Итак… на старт, внимание, марш!