В горле у Эрика встал комок. Какая необыкновенная привязанность внука к его бабушке – столь сильная, что ее как будто можно потрогать руками.
– Думаю, это и называется любовью, Макс.
Глаза Макса вдруг наполнились слезами, но он тут же их смахнул.
– Вы пытаетесь заставить меня плакать?
– Конечно. – Эрик улыбнулся, потому что видел, что Максу это надо. – Это моя работа.
– Ха! – Макс снова смахнул слезы с глаз и бросил взгляд в сторону коробки с салфетками, но брать не стал.
Эрик сделал пометку: «салфетки не берет». Он давно заметил, что многие пациенты почему-то не позволяют себе взять салфетку – видимо, считают это неким проявлением слабости. И по опыту Эрик знал, что работать легче с теми, кто салфетку все-таки берет. Поэтому он забеспокоился о Максе еще больше.
– Я себя так глупо чувствую, даже неловко, – Макс тряхнул головой и тяжело вздохнул. – Знаете, если бы кто-то в школе узнал, что я сижу тут и плачу из-за бабушки, они бы решили, что я самый большой идиот на свете. Даже больший идиот, чем они сейчас обо мне думают.
– Эмоции, которые ты испытываешь, абсолютно естественные, они доказывают, что ты можешь иметь привязанность к другому человеку. И на самом деле это признак твоего душевного здоровья.
– Что? – Глаза Макса расширились от изумления. – Как это? Как вы можете говорить о душевном здоровье того, у кого ОКР?!
– Ты должен думать об этом как об отдельном заболевании – как ты воспринимаешь физическую болезнь. Ведь если у тебя диабет – у тебя только диабет, это не делает тебя в принципе больным человеком, во всем остальном ты можешь быть абсолютно здоров. Вот и воспринимай свою болезнь как диабет. Ты – здоровый человек, у которого диабет. И если мы сможем справиться с твоим диабетом – тебе станет только легче. – Эрик импровизировал – он никогда раньше не думал об этом с такой точки зрения. Каждый день он сам узнавал что-то новое, учился – в том числе у своих пациентов и во время сеансов. – Макс, нам надо пройти через это. Ты станешь здоровым и счастливым быстрее, если будешь думать о себе как о здоровом человеке. А теперь расскажи мне, как твои навязчивые мысли о Рене?
Макс взглянул на часы.
– Я думаю о ней все время, и мне надо постоянно тюкать себя и проделывать другие ритуалы.
– Ты видел ее вчера?
– Да… ну, да, – ответил Макс, поколебавшись.
– Почему ты колебался?
– Ну… я видел ее не только на занятиях.
Эрик понял, что Макс пытается уклониться от ответа.
– А где еще ты ее видел?
– Я… я видел ее в городе, ну, где она работает.
– А где она работает?
– В кафе, где продается замороженный йогурт, в том большом торговом центре.
– А как так получилось, что ты ее видел?
– Я… просто был в городе и увидел, как она едет на работу. И она снова разговаривала по телефону. – Лицо Макса напряглось, губы вытянулись в тонкую линию, а руки он сцепил в замок. – Я вам рассказывал, помните? Это опасно, а она даже не использует громкую связь или хэндз-фри. И пишет смски без конца еще.
Эрик сделал пометку.
– Так ты видел ее в машине или в кафе-мороженом?
– Ну… как бы… и там и там. Если вам так интересно…
Макс начал ломать пальцы, в голосе его появились тревожные нотки.
– То есть оно как было… Я дома играл в свой лэптоп, бабушка спала, а я знал, что Рене работает по субботам. И я решил поехать съесть немножко йогурта. Но я не заходил внутрь.
– Почему? – Эрик снова сделал пометку.
– Не знаю. Я подумал, что мне будет трудно объяснить ей свое появление и что она поймет, что я за ней слежу. Поэтому я не пошел внутрь.
– А что ты сделал?
– Я ждал в машине, а потом ее смена закончилась, и я тоже уехал, убедившись, что она не попадет ни в какие неприятности и с ней не случится ничего по пути домой, ну вы понимаете. То есть я хотел просто быть уверенным, что с ней все в порядке и что она добралась до дома.
– Значит, ты преследовал ее до самого дома? – В голосе Эрика звучало осуждение, он беспокоился теперь уже не только за Макса, но и за Рене. В свой блокнотик он записал: «Ждал ее около работы… слежка? Тарасов?»
– Ну не совсем… что ж, я знал, что вы так скажете. – Макс подался вперед в своем кресле, вид у него был очень несчастный. – Но это совсем не то, клянусь вам, я не подглядываю за ней, не слежу или что-то в этом роде. – Он посмотрел Эрику прямо в глаза.
– А чем это отличается от слежки?
– Когда следят – собираются причинить вред или сделать что-то плохое, а я никогда не сделаю ей ничего плохого. Я просто… присматриваю за ней. Это… ну, в общем, я же знаю, что она делает все то, что делают красивые девочки – они все время болтают по телефону, пишут смски, я видел в школе, в столовой и в библиотеке. Где бы такая девочка ни была – она все время в телефоне.