– Мэйв, возьми вот это, – Мари протягивает мне розовую ковбойскую рубашку с красным кантом. – Я носила ее в восьмидесятых, но сейчас я вижу такие в магазинах. Они повсюду.
Она права, сейчас такие рубашки снова продаются, и она мне очень идет.
– Оставь себе, – говорит она.
– Нет, – изображаю я протест. – Не могу.
– Никаких возражений. Она уже твоя. Дай только поглажу.
Я снимаю рубашку и передаю ей, а затем, оставшись в лифчике, сажусь на кровать Фионы.
– А вам что дарят на Рождество? – вдруг спрашивает Лили, едва мама Фионы выходит. – В смысле родители.
– Деньги, – отвечает Фиона.
– Деньги, – повторяю я.
– Деньги, – кивает Лили. – Я вот думаю купить тату-машинку.
– Что? – удивляюсь я. – Зачем тебе она?
– Ну, на «Ebay» они стоят всего семьдесят евро. И обращаться с ними не так уж сложно. Я смотрела видеоуроки.
– Я хочу сказать, зачем тебе татуировки?
Она вдруг теряет уверенность.
– Ну, однажды я заходила в тату-салон. Просто чтобы посмотреть образцы татуировок на стенах. Это как типа посетить художественную галерею.
Она рассказывает это так, будто татуировки уже некоторое время являются частью ее жизни и сегодня она наконец решила поделиться этой информацией. В такие моменты лучше не останавливать ее вопросами – пусть сама расскажет как можно больше.
– Однажды работник салона разрешил мне посмотреть, как он делает татуировку посетителю. Это была большая татуировка на спине. Я пододвинула табуретку и смотрела.
Я едва удерживаюсь от вопроса: «Когда именно это было?» Вместо этого я просто молча киваю.
– Понимаете, когда смотришь, как чернила проходят через иглу, а затем переносятся на кожу под жужжание машинки… бывает такое чувство… не знаю, как будто все очень хорошо и спокойно.
– Как это? – спрашивает Фиона.
– Это напоминает мне, что самое лучшее в жизни – это возможность измениться. Пусть даже перемена эта очень маленькая.
– Здорово, – вздыхаем мы с Фионой, явно испытывая облегчение оттого, что Лили хотя бы что-то нравится в том, чтобы быть живым человеком.
– И… Я сделала себе наколку.
– Что?
– Наколку. Такую маленькую. Как самодельная татуировка. С помощью одной из чистых инсулиновых игл моего отца. И чернил.
Она опускается на колени и закатывает черные кожаные легинсы, обнажая белую икру. Сначала я не понимаю, на что я должна смотреть. Затем присматриваюсь внимательнее и вижу маленькое черное пятнышко, которое сначала приняла за веснушку.
:D
И вдруг мы с Фионой заливаемся смехом. Нам почему-то кажется ужасно смешным, что Лили, этот маленький синеволосый Будда, вытатуировала себе эмодзи-улыбку. Лили, к счастью, тоже смеется.
– Я знаю, что это глупо, – говорит она с раскрасневшимися щеками. – Но, понимаете, мне и так мало что нравится, а это, типа, небольшое напоминание. О том, что… бывают и хорошие вещи.
Я обнимаю ее, мою самую старую подругу, и целую ее в макушку.
– Я знаю, дорогая, я знаю.
– Я тоже хочу такую, – говорит Фиона. – В том же месте.
– И я.
Мы говорим это в основном, чтобы поддержать ее, но Лили, озорно улыбаясь, уже тянется к своей сумке.
– У меня все с собой. Иглы и чернила, я имею в виду. Нужны только перчатки и дезинфицирующее средство.
– Ух ты! – глаза Фионы расширяются. – Погодите.
Она исчезает и возвращается с ковбойской рубахой, которой прикрывает резиновые перчатки и санитайзер.
– Мама занята обедом. Она не скоро поднимется.
Мы в восторге от нового приключения, как бы опасного, но не настолько смертельно опасного, как мы привыкли. Наш поступок как бы вписывается в схему обычного подросткового бунтарства. Всякий раз, как мы делаем вид, что ведем себя как типичные подростки, возникает впечатление какой-то театральности. Как будто мы разыгрываем спектакль про подростков.
Лили моет руки, надевает перчатки и начинает царапать нашу кожу иглами, пропитанными чернилами. Это не очень больно. Похоже на то, как будто острым ногтем сильно царапают кожу. Некомфортно, но не так уж больно.
Потом мы выстраиваемся в ряд, демонстрируя друг другу наши глуповато улыбающиеся друг другу наколки
:D
– Если бы мы были настоящими ведьмами, мы бы вытатуировали себе пентаграммы, – говорю я Фионе.
– Или символы Таро. Жезлы. Кубки.
– Но нет, какие-то дурацкие смайлики.
Увидев свою татуировку в зеркале гардероба, Фиона снова закатывается от смеха.