И тут я вспоминаю, где видел этот мятежный взгляд. Ну, конечно! Она – та самая крошка, которая была в аэропорту, а темноволосая женщина – это, вероятно, Белл.
Вау. Как тесен мир.
Марша по-прежнему сверлит меня взглядом. Луиза наполняет стакан, я тотчас делаю глоток и креплюсь духом.
Вот уж не думал, что подогретое вино с пряностями – это мое, но корица, гвоздика, апельсин и мускатный орех отлично сочетаются и приятно щекочут нёбо.
Марша ловит мой взгляд и кивает с удовлетворенным видом.
– Что я и говорила. Моя мамочка… – Она так забавно это произносит, таким собственническим тоном. – Мамочка делает мне глинтвейн с яблочным соком. Это почти то же самое, только у меня потом не болит головка. Это мой самый-пресамый любимый напиток, но он бывает только перед Рождеством. Когда ты допьешь и мы съедим по пирожку – это моя самая-пресамая любимая еда, мы принесем елочку на завтра, да, мамочка и Белл?
Она смотрит на них, ожидая подтверждения.
– Да, – говорит Луиза, а Белл кивает, потому что у нее во рту пирожок. Так славно здесь сидеть, за этим столом – пожалуй, такой расслабленной я никогда Белл не видел. Вчера в своей квартире она была воодушевлена, увлеченно говорила о своем проекте, а здесь явно чувствует себя спокойно, и то, как она держится, тому подтверждение. Тело не напряжено, точно в ожидании очередных нападок, в ней чувствуется мягкость.
– Рори, а ты – парень Белл, да? – спрашивает Марша.
Вопрос – как гром среди ясного неба. Мне неловко. Нужно просто ответить «нет», вопрос несложный, но слова застревают у меня в горле. Сердце бешено стучит, сама мысль вызывает во мне панику.
– Нет, Марша, они просто друзья, как ты с Каем из садика, – быстро разряжает ситуацию Луиза, а я перевожу взгляд на Белл, которая сидит красная и почти в такой же прострации, как я.
– На прошлой неделе Кай был моим парнем, но ему не нравится «Щенячий патруль», поэтому я с ним больше не вожусь. А тебе тоже не нравится «Щенячий патруль»? – обращается ко мне Марша.
– Э-э… Я просто… э-э…
В общем, верх красноречия.
– Марша.
В голосе Луизы слышится предостережение. Марша ноль внимания.
– Это из-за стенки, Белл, из-за стенки, за которую мамочка тебя ругала, да?
– Довольно! – Луиза поднимается. – Извините, ей, похоже, пора в кровать. – Марша отчаянно мотает головой. – В таком случае хватит приставать с вопросами к нашим гостям, и пойдем за елочкой.
Я испытываю огромное облегчение – Белл, судя по всему, тоже, – и мы заносим в дом елку.
– Тот дяденька сказал, что елочка на два года старше меня, – сообщает очень гордая Марша, – но я, наверное, буду жить дольше. Мамочка говорит, что в конце концов убивает все зеленое, но я смуглая, так что со мной все будет в порядке.
Вечер протекает в комфортной и веселой атмосфере, мы украшаем елку гирляндами из попкорна и смеемся над выходками героев мультфильма «Первый снег». Давно я не чувствовал себя настолько хорошо – обычно моя голова забита делами: сделав одно, сразу берусь за другое. Только когда Луиза и Белл принимаются укладывать Маршу – при этом малышка несется вверх по лестнице, так что только пятки сверкают, с воплем «пребольшущая туфля, пребольшущая туфля!» – до меня доходит, что я в гостях уже часа два и до сих пор не озвучил свой план Белл. Ну и где же твой хваленый профессионализм?
После большой суматохи женщины, посмеиваясь, наконец-то спускаются вниз.
– Еще глинвейна, Рори?
– Нет, спасибо, хотя он действительно вкусный. Твоя дочка была права.
– Марша необъективна, но лесть всегда приятна. Рада, что ты пришел, Рори, так здорово повидаться спустя столько лет, а теперь скажи, какие у тебя намерения относительно нашей Белл.
О, господи. У меня отваливается челюсть. Я люблю Луизу, но порой мне хочется ее убить, и сейчас тот самый случай!
О чем она вообще думает? Все было так славно, и тут ба-ба-х! Не иначе как черт ее дернул рвануть эту бомбу. Удивляюсь, как нашей миссис Деликатность хватило ума не добавить: «Давай, выкладывай во всех подробностях, как там погибла твоя подружка, не стесняйся!»
Рори, к его чести, улыбается, пунцовеет, как и я, и уверяет, что у него ко мне чисто профессиональный интерес.
Я в данный момент слишком сконцентрирована на том, чтобы вернуть лицу естественный цвет, выравнивая дыхание и лелея план мести Луизе.