И всем остальным? Ведь ей только семнадцать. А ему уже двадцать два…
— Придется сказать, — продолжил Глеб. — Ты ведь несовершеннолетняя, и аборт тебе без письменного согласия родителя не сделают…
— Аборт?
— А что, у тебя есть знакомые, которые могут достать укольчики? — оживился он. — Я слышал, есть такие. Одна инъекция, и все в порядке.
— Я хочу рожать.
— Да ладно! — он нервно рассмеялся. — Ты только школу закончила, какие дети?
— Но ты уже диплом защитил. Специалист. Работу найдешь легко.
— И что?
— Поженимся.
Он чуть клок волос себе не выдрал.
— Поженимся? — возопил Глеб. — Ты с ума сошла? Мы еще дети! К тому же живем с родителями. Какая семья?
— Да, будет трудно, но… мы же любим друг друга.
Глеб вскочил, вцепился в плечи Лиды, встряхнул ее:
— Ты что напридумывала себе, дура? Какая любовь? Мы просто дружили.
Она ушам своим не поверила. Что он сказал? Не любовь? А… дружба?
— Мы просто дружили? — дрожащим голосом переспросила Лида.
— Ну не мог я употребить слово «трахались». Но если тебе так понятнее…
Лида залепила ему пощечину. Голова Глеба дернулась так сильно, что едва не врезалась в стену.
— Не обижаюсь, за дело, — проговорил он, схватившись за покрасневшую щеку.
— Какой же ты… мерзкий!
— Обычный мужик со своими потребностями.
— Мужик! — фыркнула Лида. — Мальчишка, не способный отвечать за свои поступки. Дите, боящееся мамы!
— Да пошла ты, — огрызнулся он и развернулся, чтобы уйти.
— Нет, постой! — Лида схватила его за руку. — Что будем делать? Как сказать родителям? Когда?
— Завтра. Мне нужно подумать, как это лучше сделать.
— Ладно.
— Но ты ведь не будешь рожать, да?
Лида не ответила. Теперь настал ее черед развернуться и уйти. И сделала она это так стремительно, что Глеб не успел ее задержать.
Лида выбежала из квартиры и бродила до ночи по улицам. Ее мобильник разрывался, но она не отвечала. Лидин мир рушился, ей было не до разговоров по телефону. Вообще ни до чего. Она просто не слышала звонков. И не замечала противно моросящего дождя. Пожалуй, начнись землетрясение или поднимись ураган, она бы не дрогнула. Провалилась бы в разлом в земле, унеслась бы со смерчем, так и не вынырнув из пучины своих горьких дум.
Очнулась она, когда ноги взяли вдруг и отказали. Оказалось, замерзли так, что двигать ими уже не было сил. Лида огляделась, увидела, что она недалеко от дома. Видимо, ходила кругами.
Лида опустилась на лавочку. На ней сидела компания, две женщины и мужчина. Он в центре, они по бокам. Мужчина держал зонт, барышни бутылку водки, стаканчики и закуску — огурцы и яблоки с сада-огорода.
— Девонька, что с тобой? — обратилась к Лиде одна из женщин. — Горе какое? — Она отобрала у спутника зонт и укрыла ее от дождя. — Несчастная любовь?
— Хуже.
Сердобольная тетенька взяла стакан, плеснула в него водки и сунула его в ледяную руку Лиды.
— Пей! — приказала она.
— Я не пью, — мотнула головой Лида. Она на самом деле ни разу не пробовала спиртного. Даже на выпускном балу не выпила ни фужера шампанского.
— Да это лекарство. Давай опрокинь стаканчик.
Лида не стала сопротивляться.
— А теперь закусим! — Женщина сунула ей под нос яблоко. — Так что случилось?
— Мир рушится… Все летит в тартарары! — Лида откусила от плода и стала жевать, не чувствуя вкуса.
— Нам бы их проблемы, — усмехнулась сердобольная, глянув на своих товарищей. Почему-то взрослым казалось, что их трудности огромны, а те, с которыми сталкивается молодежь, ничтожны…
Эх, знали бы они!
— Спасибо вам, — выдавила из себя Лида. — Пойду я…
И, встав, зашагала в направлении дома, словно робот. Пальцы на ногах (да и на руках) так замерзли, что она их не чувствовала. Но тепло разливалось по телу из желудка. Жаль, что медленно. Лида согрелась только через пять минут, когда уже подходила к подъезду. За теплом пришло опьянение, в квартиру она ввалилась подшофе.
— Ты где шлялась? — накинулся на нее отец, встретив ее в прихожей. — Мы уже хотели в милицию звонить!
Из комнаты тут же вылетела его гражданская жена. А вот Глеб не появился.
— Звонили тебе сто раз, почему трубку не брала? — не отставал отец.
— Да что ты с ней, сучкой, разговариваешь? — подключилась мачеха. — Не видишь, что ли, пьяная она. Таскалась где-то… С кобелями. Пригрели на груди змею!
Она вела себя не как интеллигентная женщина, а будто рыночная торговка. Даже голос изменился, стал визгливым.
— Я беременна, — сказала Лида бесцветным голосом.