— Во, во… Ты командир, а я самый нижний чин. Я твой приказ сполнял, и за это меня гнать? Да куда вы без меня? Я кашеварю, я силки ставлю… Я тайгу, как свою котомку знаю — где чего лежит. Я и по-татарски могу, и по-вогульски.
— Кончай тарахтеть, — перебил Мизинчик. — Товарищи, да разве ж вы забыли, как он перед беляками на коленях ползал? И коней воровать — его придумка. Он только позорит революцию. Уходи! А то осерчаю — зарублю!
Саня, Святополк и Степан молчали. Командир, конечно, поступал несправедливо, но и опровергнуть его доводы было трудно.
— Да ну вас к чомору! — окрысился вдруг дед Алеха на всех, в том числе и на своих недавних заступников. — Зарублю, зарублю! Не боюсь я никого, а вас тем более! Не ндравится моя компания? Ну, давайте — спинка об спинку и кто дальше отскочит!
С этим он повернулся и пошел в обратную сторону, нахально распевая:
— Ау! Ау! — кричала Саня. Она и Степан Байда пробирались, а точнее сказать, продирались через лесную чащобу. — Ау!.. Где вы?!
— Саничку, не треба гукать. Вы вже захрипли, пожалейте себя.
— Наоборот, надо обоим кричать. А то мы их никогда не найдем.
— Добре буде, коли мы их найдем. Но можно и до кого иншого догукатись. В тайге и колчаки, и бандиты, и бродяги ходят.
— А что же делать? — чуть не плача, спросила девушка.
— А ничого. Идти мовчки. Кудысь да выйдемо.
Некоторое время они шли молча. Саня беспокойно озиралась по сторонам, а Степан больше смотрел на нее: от испуга и растерянности ее хорошенькое личико выглядело совсем детским.
— Саничку, можно вас спытати? У вас батько и мати е?
— Папа умер, когда я была маленькая, — ответила девушка, удивленная неожиданным вопросом. — А мать… С матерью мы совсем чужие люди.
— Чужие? С ридной мамою? Хиба ж таке бувае на свити?
— Всякое бывает… Ой, мы совсем куда-то забрели!
Но Байда продолжал развивать свою мысль:
— Як разобьем беляков, закончим войну, то вам и некуда ихать? Може, поидемо до нас, пид Винницу? Там у мене тато с мамою. Воны простые селяне, но таких мудрых людей пошукать. Вы им будете, як дочка… А до чого ж у нас там гарно! То про нашу местность в писпе поется: «Не-наче справди рай». Пойдете со мною?
Саня смутилась:
— Вы… Вы мне делаете предложение? Предлагаете руку и сердце?
— Як вы кажете? А, зрозумил… А вам це смешно?
— Да нет, нисколечко. Но подумайте сами: мы заблудились, не знаем, что будет завтра. А вы о том, что будет после войны!
— Так, так, — грустно улыбнулся украинец. — Я бачу, не пойдите вы со мной. Но все равно, я вас буду кохать и поважать. Скильки мы ходимо удвох, и кругом ни живой души, а я до вас пальцем не доторкнувся. И не дозволю соби!
В это время издалека послышалось протяжное: «Э-ге-гей!.. Ау!».
— Наши! — счастливо закричала Саня, и оба они бросились прямо через колючие кусты туда, откуда донесся голос.
…Святополк с Мизинчиком стояли на полянке, разглядывая золу давно потухшего костра. Увидев Саню, Святополк просиял от радости. А Мизинчик сказал раздраженно:
— Заявились… Где вас черти носили?
— Мы стали ягоды рвать, там такая малина… — начала объяснять девушка, но Мизинчик не стал слушать:
— Ты лучше скажи, дорогу знаешь, куда идти? А то мы, вреде, заплутали.
Счастливая улыбка сбежала с Саниного лица.
— Как заплутали? Я думала, это мы заблудились. А вы тоже?
— Что ж мы, хуже вас? — невесело пошутил Святополк. — Мы вот на костер наткнулись. Таежники умеют определять: когда жгли, что за люди… Может, тут жилье близко?
— А на що вам таежники? Я сам определю, — сказал Байда и вздохнул. — Це наш костер. Мы его позавчера палили. Ось и гудзик мий. Я все думал, де ж я его сгубил.
Он поднял с земли медную шинельную пуговицу и сунул в карман.
— Заблудились всерьез, — констатировал Святополк. — Даже ходим кругами. Классический случай.
Мизинчик повесил на сук свой заплечный мешок.
— Хватит на сегодня. Зря только сапоги бьем.
…Саня дремала, пристроившись в развилке поваленного дерева. Пришивал себе пуговицу Степан. Мизинчик свирепо рубил сушину для костра, а Святополк считал оставшиеся у них спички. Собственно, и считать было нечего.
— Две спички осталось, — сообщил он командиру. — Будем, как дикари, трением…
— Т-с-с! — перебил Мизинчик встревоженным шепотом. — Слушай!
Кто-то ломился сквозь валежник: этот шум становился все слышней, приближался.