Что до владельца нынешнего, то я понятия не имел, кто это. И даже не интересовался, если честно. «Возможно, зря...» — подумал я, проходя галереей, стены которой были облицованы розовым мрамором. Никакого упадка и тлена в «Метрополе» явно не наблюдалось, позолота на светильниках золотилась, пыли на лепнине не наблюдалось, у статуй все конечности были на месте. А ресторан «Метрополя» так и вовсе поражал воображение. Его крышей служил огромный купол из цветного стекла. Мозаика неправильной формы осколков складывалась в фигуру жар-птицы на фоне облаков. Снаружи этого чуда инженерной мысли было не видно, потому что ресторан находился внутри квадрата гостиницы. Зато те, у кого окна номеров выходили внутрь, могли каждый день наслаждаться вот этим вот... Черт, у меня даже не очень-то слов хватает, чтобы описать это запредельное великолепие. Хотя я такой себе специалист в роскоши.
— Йован Вештица и Богдан Лебовский? — спросил седеющий джентльмен с лицом типичного кокер-спаниеля. — Следующей за мной, вас ожидают...
Он повернулся к нам спиной и зашагал вперед с такой прямой спиной, что казалось, что он под фраком носит доску. Я смотрел на как колышутся фалды, и мне тут же захотелось проверить, на месте ли мой «хвост». Не задрался ли как-нибудь по-идиотски? С одной стороны — пофиг. С другой — перед пацанами неудобно. Вот теми, которые сидят сейчас за столами, до пола накрытыми белоснежными скатертями. И вкушают серебряными вилочками разные деликатесы с фарфоровых тарелок.
— Слышь, болгарин, — прошептал я. — А что ты один-сам не мог сходить? Я-то тут зачем?
— Павел такое условие поставил, — прошептал мне в ответ Йован, скрипнув зубами на «болгарина».
— А, так это Павел наш покупатель? — прошептал я себе под нос. Из-за раздавшейся со сцены музыки Йован меня не услышал. Кажется. Метрдотель или как там в подобных заведениях называется «хостес», вел нас через весь зал. И сидящая за столами публика провожала нас взглядами поверх хрустальных ободков бокалов. А я боролся с собой, чтобы не начать одергивать фрак. Чувствовал я себя на этом празднике жизни ряженой обезьянкой. Но изо всех сил делал лицо кирпичом и не подавал виду. Впрочем, возможно как раз «кирпичное» выражение и выдавало во мне засланного казачка.
Да и пофиг, в общем-то. Чего я распереживался, на самом-то деле?
Гораздо больше меня волновала другая проблема. Наш чертов покупатель. Которого я сначала видел в зазеркальном видении, а потом в компании Матонина. И по какой-то причине я вбил себе в голову, что вот конкретно ему в руки Золотые Соболя попасть не должны. Потому что... Потому что. Вроде бы, у них есть какое-то могущество, которое, если окажется в не тех руках, способно причинить вред всея Сибири.
Я фыркнул. Сейчас, когда я подумал эту мысль, то она сразу показалась нелепой. Все остальные Золотые Соболя, кроме тех, которые хранятся сейчас в тайнике в мызе, уже находятся у кого-то на руках. А Пепеляев так вообще держал в руках всю тысячу сразу. И что-то незаметно, чтобы кому-то это принесло какую-то серьезную пользу.
С чего я решил, что в этом случае будет как-то иначе? Павел Изместьев, кто бы он ни был, отдаст нам кучу денег, заберет свои драгоценные кругляшики и поедет по каким-то своим делам. А что до Матонина... Ну да, конечно, сейчас-то я очень активно борюсь с тем злом, которое он распространяет. Медведя, вон, выпустил. Шагоход угнал.
Тем временем прямая спина во фраке свернула в мраморную колоннаду, и через шагов десять мы оказались в небольшом кабинете с шахматным черно-белым полом и стенами, задрапированными красным бархатом. Ну натурально как черный вигвам в культовом когда-то сериале «Твин Пикс». И даже музычка какая-то похожая играет на грани слышимости. Пение дородной дивы из главного зала здесь было почему-то не слышно.
В центре, к счастью, стоял не диван, а стол. Сервированный лаконично — серебряное ведерко с торчащим из колотого льда горлышком бутылки шампанского, внушительный хрустальный тазик черной икры и вытянувшийся в струнку официант по стойке смирно рядом со столом.
— Присаживайтесь, — сказал спаниэль во фраке. — Сейчас к вам подойдут.
Он развернулся на каблуках и деревянно-величественной походкой вышел из зала. Кастинг на роль прямоходящего робота-официанта он бы явно прошел со свистом.