Лучшее, на что мне остается надеяться, – это заполучить брата или сестру со спокойным характером. Поначалу я отнес Оуэна именно к этой категории. В машине мне показалось, что я ошибаюсь. Но к тому моменту, когда мы подъехали к школе и вышли из машины, я снова решил, что верным было мое первое предположение. Оказавшись в толпе учеников, он весь как-то съеживается, идет с низко опущенной головой, оставив меня далеко позади. Никаких «до свидания» или «удачного дня». Просто глянул, запирая машину, плотно ли закрыта пассажирская дверь.
Я слежу за тем, как его одинокая фигура исчезает в дверях школы, и вдруг слышу за спиной чей-то голос:
– Куда ты смотришь?
Я оборачиваюсь, одновременно глубоко сканируя память.
Кэрри. Моя лучшая подруга с четвертого класса.
– На брата смотрю.
– А чего на него смотреть? Это ж, считай, пустое место.
Вот странное дело: если я думаю так сам – все нормально, а когда слышу такое от Кэрри, мне становится почему-то обидно.
– Ладно, пошли.
– Пошли? И это все, что ты можешь мне сказать?!
Стоп: она знает что-то, чего не знаю я. Лучше помолчать пока.
Кажется, она рада сменить тему.
– Что делала вчера? – спрашивает она.
В памяти мелькают образы Рианнон. Я пытаюсь загнать поглубже эти воспоминания, но это сделать не так-то просто. Когда испытываешь такие сильные чувства, любимые черты видятся повсюду, куда бы ты ни смотрел, и говорить хочется только о предмете своей любви.
– Ничего такого, – быстро отвечаю я, не утруждая себя проверкой памяти Лесли. Ответ на все случаи жизни, независимо от того, какой был вопрос. – А ты?
– Разве ты не получила мое сообщение?
Я что-то бормочу о сдохшем телефоне.
– Так вот почему ты еще не спросила! Прикинь! Кори написал мне в IM-чате! Мы болтали чуть ли не целый час!
– Да ну!
– Круто, да? – Она вздыхает с довольным видом. – И это после такого перерыва! Я и не думала, что он знает мой никнейм. Это ведь не ты ему сообщила?
Так. Залезем в память поглубже. Отвечая на вопросы вроде этого, легко попасться на вранье. Может, и не сразу, а через какое-то время. Допустим, Лесли заявляет, что это не она просветила Кори, а Кэрри потом проверит и узнает, что это была она. Или Лесли признается, а потом окажется, что она врет.
Кори – это Кори Хэндлман, парень, в которого Кэрри втрескалась недели три назад. Лесли знает его не очень хорошо и не помнит, чтобы давала ему чей-нибудь никнейм. Решаю, что первый вариант безопаснее.
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Это не я.
– Хм, значит, ему пришлось изрядно потрудиться, – говорит она. ( Или , думаю я, он просто увидел его на твоем профиле в Фейсбуке. )
Мне немедленно становится стыдно за свои недостойные мысли. У тесной дружбы есть одно правило, которое мне не очень нравится, – подразумевается, что друзьям нужно верить на слово. А я никому не хочу верить на слово. Даже лучшим друзьям.
Кэрри очень взволнована из-за своего Кори, и я тоже старательно изображаю волнение на лице. И только после того, как мы расходимся по разным классам, у меня вдруг появляется чувство, которое, как мне казалось, я держу под полным контролем: ревность. Хотя для себя я и не формулирую так многословно, мысль ясна: вот у Кэрри есть ее Кори, а у меня нет и никогда не будет Рианнон.
Это просто смешно, ругаю я себя, ты становишься смешным.
При такой жизни, которую веду я, чувство ревности противопоказано. Иначе останется только пойти и удавиться.
Третьим уроком у нас оркестр. Я говорю учителю, что забыла дома свой кларнет, хотя на самом деле он лежит в ее шкафчике. Лесли снизили оценку за урок и отправили заниматься самостоятельно, но мне все равно.
Ведь я не умею играть на кларнете.
Новости о Кэрри и Кори быстро распространяются. Все наши друзья их обсуждают, и главным образом все за них рады. Не могу сказать, правда, то ли они считают их идеальной парой, то ли надеются, что Кэрри наконец перестанет постоянно об этом болтать.
Я встречаю Кори в перерыве. Меня удивляет, что выглядит он совсем обыкновенно. Люди редко бывают такими же привлекательными на самом деле, какими выглядят в глазах тех, кто их любит. Я считаю, что так и должно быть. Вдохновленный своими чувствами, ты находишь что-то важное и значимое в чертах предмета своей любви, то, что не видно окружающим, и это делает его особенным. Нельзя сказать, что большинство людей – уроды. В принципе, все выглядят довольно прилично. Вот потому-то они и обыкновенные. Конечно, только не для тех, кто их любит.