Я скиталец, и поэтому одинок, а еще совершенно независим. Я никогда не смогу до конца осознать себя на месте кого-то другого. Мне никогда не понять, что такое давление сверстников, не почувствовать, как тяжело соответствовать родительским ожиданиям. Люди для меня – лишь фрагменты общей картины, и я концентрируюсь на целом, а не на деталях. Я научился наблюдать, наблюдательность у меня развита намного лучше, чем у многих других. Я не привязан к прошлому и не думаю о будущем. Я живу настоящим, к которому приговорен.
Я учусь. Иногда приходится прослушивать одно и то же, пройденное раньше десятки раз в разных аудиториях. Иногда узнаю что-то совершенно новое. Обычно мне достается информация в чистом виде, без контекста. Я должен получить доступ к памяти доставшегося мне тела, чтобы оценить, какие знания в ней сохранились. И когда я делаю это, я учусь. Знания – единственное, что я забираю с собой в завтрашний день.
Я знаю намного больше, чем знает Джастин, больше, чем он когда-либо узнает. Я сижу на уроке математики, открываю его блокнот и пишу в нем фразы, которые он никогда не слышал. Шекспир, Керуак, Дикинсон[1]. Завтра или через несколько дней – или, быть может, никогда – он прочтет эти слова, написанные его собственной рукой, и будет недоумевать, откуда взялись эти записи и о чем они.
Это максимальное вмешательство, которое я себе позволяю.
Во всем прочем мне следует быть аккуратнее.
У меня все время перед глазами образ Рианнон. Отрывочные воспоминания Джастина. Разные мелочи – как падают на лицо волосы, как она кусает ногти, ее голос, в котором слышатся и решимость, и смирение. За весь день я встречаю ее только раз, на первой перемене, она быстро идет по коридору. Когда она подходит ближе, я чувствую, что улыбаюсь. Она улыбается в ответ. Все так просто. И сложно. Так бывает всегда, когда встречаешься с чем-то настоящим. Я непроизвольно высматриваю ее после второго урока, и после третьего, и после четвертого. Я не нахожу в себе силы противиться этому желанию. Я хочу ее видеть. Все так просто и так сложно.
Ближе к обеду я чувствую смертельную усталость. Тело Джастина сильно утомилось из-за того, что он сегодня не выспался, я же, внутри его, слишком много беспокоился и думал, от этого тоже устаешь.
Я жду ее у шкафчика Джастина. Звенит первый звонок. Затем второй. Ее нет. Наверное, я должен был ждать ее где-то в другом месте. Может быть, Джастин забыл, где они обычно встречаются.
Если дело в этом, значит, она привыкла к его забывчивости. Она появляется в тот момент, когда я уже готов сдаться. Коридоры почти опустели, прозвучал третий звонок. Она подходит ближе, чем в прошлый раз.
– Привет, – говорю я.
– Привет, – отвечает она.
Смотрит на меня. Джастин – тот, кто делает первый шаг. Джастин – тот, кто все продумывает. Джастин диктует, что они будут делать.
Это меня огорчает.
С такой ситуацией я сталкиваюсь слишком часто. Безусловная привязанность. Приходится быть рядом с человеком, который тебе не подходит, потому что не можешь справиться со страхом остаться одному. Надежда с примесью сомнения и сомнение с примесью надежды. Каждый раз, когда я угадываю такие чувства на чьем-либо лице, меня это угнетает. Но в глазах Рианнон я вижу еще и нечто иное, не только тень обманутых ожиданий. В них светится кротость. Кротость, которую Джастину никогда не разглядеть. Никому не разглядеть, кроме меня, а вот я замечаю сразу.
Я складываю все свои книжки в шкафчик. Подхожу к ней и касаюсь ее руки.
Я не знаю, что делаю. Знаю лишь, что я это делаю. Чтобы совершить нелогичный поступок, нужно просто отключить логику.
– Давай куда-нибудь пойдем, – говорю я. – Куда ты хочешь?
Я подхожу к ней настолько близко, что вижу – у нее голубые глаза. Я подхожу к ней настолько близко, что вижу – никто и никогда не подходит к ней настолько близко, чтобы увидеть, какие голубые у нее глаза.
– Не знаю, – отвечает она.
Я беру ее за руку.
– Пошли, – говорю я.
Это уже не беспокойство – это безрассудство. Сначала мы идем, держась за руки. Потом мы бежим, держась за руки. Шумно носимся наперегонки по коридорам, не замечая ничего и никого вокруг. Мы хохочем и дурачимся. Оставляем ее книжки в шкафчике и выбегаем из школы на волю, где свежий воздух, и солнечный свет, и деревья, и мир улыбается нам двоим. Я нарушаю свои правила, сбегая из школы. Я нарушаю их, когда мы садимся в машину Джастина. Я нарушаю их, когда включаю зажигание.
1