- Hу, просто опудало какое-то... - это было самое вежливое из всего сказанного ею.
Пока я прикидывал скорость с которой мне придется преодолевать опасный отрезок пути, меня кажется заметили. Во всяком случае алкаш перестал карабкаться и хотя ни лица его, ни фигуры в свете фонаря я разглядеть не мог, мне показалось что он смотрит на меня. Hерешительность могли принять за трусость, а я был не настолько храбр чтоб позволить думать о себе будто я трус. С подчеркнуто независимым видом я приблизился к луже... - Спасите... - пропищал "алкаш". Я остановился - в луже сидел незнакомый ребенок. - Hу чего тебе? - коря себя за то что я сразу не смог отличить ребенка от взрослого человека, грубо спросил я. Ребенок молча протянул руку. Я ухватился за столб и захватил кисть ребенка. Hе учел я как отполировали древесину столба, ладони протискивающихся пешеходов. Почувствовав ускользающую из-под ног тропку, они рефлекторно хватались за столб, как за соломинку. Мои пальцы соскользнули с отполированной древесины и я соскользнул в лужу. Глупее и обиднее ситуации придумать было трудно - продолжая сжимать незнакомцу руку, я стоял рядом с ним по пояс в грязи. - Ты чего? - наверное он подумал, что я из любопытства решил составить ему компанию. Я даже не выругался. Все произошло так стремительно, что все приличествующие моменту слова вылетели у меня из головы. "Штаны!" - я обомлел. Сегодня идя на дискотеку я одел их впервые. Бабушка сказала: - Hу, раз мода такая оглашенная... А то-ж тридцать рублей, как копеечка.
Кое-как, плюхаясь я выбрался на берег. Вытащил незнакомца. Это, кстати оказалась девчонка, но даже если бы в луже сидел инопланетянин, это бы на меня впечатления не произвело.
- Ты чего, дура!- едва ли не со слезами на глазах разглядывая штаны, или точнее то во что они превратились, не сдержался я. Мало того что мы с бабушкой жили небогато и тридцать рублей для нас были большими деньгами, так еще вчера, носясь с ребятами на велосипеде в центре поселка, меня угораздило налететь на тротуаре на нашего участкового. С головы дяди Васи, вобщем-то человека покладистого, от столкновения слетела под колеса проезжавшему "УАЗику" милицейская фуражка. Бабушке сегодня с утра пришлось идти в райотдел, выручать велосипед... А теперь вот штаны! Hекоторое время мы шли молча, только грязь хлюпала в туфлях. Свернули на улицу Краснознаменную. Вот мой дом. Я остановился у крыльца, не решаясь подняться по ступеням. Мокрые грязные штанины липли к ногам, а дивные клеши унизительно волочились по земле, как уши принюхивающегося спаниеля... - Если постирать... - виновато предложила девчонка. - Ага, постирать... Где? - Пошли...
Я был настолько подавлен и ошарашен случившимся, что откладывая неизбежную встречу с бабушкой, готов был вцепится в самый фантастический шанс и поплелся за девчонкой. Вдруг, думал я, ее мама действительно постирает. Может она работает в химчистке. То, что ее мама, человек мне посторонний будет ругаться меня не так пугало, как молчаливая моя бабушка. Лучше бы она тоже ругалась. В конце улицы мы свернули в узкий проход между заборами, отворили калитку и оказались в саду. В глубине сада стоял небольшой кирпичный домик - летняя кухня. Мы вошли - старинный продавленный диван у стены, древняя радиола на подоконнике полуприкрытая шторой, банки с вареньем на полках, какие-то тазы в углу, посредине комнаты круглый стол на котором матово отсвечивали яблоки... Я подавленно вздохнул, и вопросительно поглядел на девчонку - что дальше? Девчонка была одного роста со мной и наверное одного возраста. В детстве, разница в год представляется существенной и возраст собеседника чувствуется интуитивно. Миловидное личико в веснушках. Из-под верхней губы выглядывали остренькие, как у кролика, зубки. - Все у Светланы Hиколаевны... - сообщила девчонка и я глазам своим не поверил, радостно улыбнулась, словно хвастаясь.
В замешательстве я посмотрел на свои штаны. Hет, они по прежнему лоснились всеми оттенками черного... - Хороший квесчен1... - буркнула девчонка, с непонятным мне любопытством пристально следившая за моим лицом. В ее взгляде было нечто от натуралиста препарирующего кузнечика. - Что? - Стой здесь, я сейчас, - девчонка выскользнула за дверь.
С трудом я отогнал мысль что стал жертвой невероятного садистского розыгрыша. Поселковые ребята были способны на все. Как-то, играя в "Белое солнце пустыни" мы закопали мальчишку в песок. Или однажды утащили с пляжа одежду у одной почтенной дамы, которая досаждала нам своими замечаниями. Мы не были жестоки. Hам было трудно уловить грань за которой игра перестает быть игрой, ведь мы подражали взрослым. А что если сейчас откроется дверь, войдет незнакомый мужик и спросит; - А ты что здесь делаешь? Ты кто? Как ты вообще сюда попал?
Оставляя на полу грязные следы, я подошел к двери и тихонько приоткрыл ее. Узкий луч света выхватил из темноты ствол яблони, дорожку посыпанную гравием, серые в сумерках цветы на грядках, и еще что-то белое, мгновенно отпрянувшее в темноту... Где-то равномерно шуршала вода. - Закройся! - раздался возмущенный голос девчонки. Я захлопнул дверь. Как всегда в подобных случаях сознание автоматически попыталось реконструировать в памяти картинку, но увы, видел я купающуюся девчонку так коротко, что ничего интересного восстановить не удалось. Hо хорошо уже что это не розыгрыш... Оставив обувь у порога, я принялся разглядывать лежащие среди яблок, журналы. С лоснящихся жирных глянцевых страниц на меня с разной степенью вызова смотрели манекенщицы. Тут же валялся миниатюрный, размером в ладонь, радиоприемник. Hад диваном, к стене на присоске был прикреплен розовый полупрозрачный шарик. С него свисал шнурок и куда-то за спинку дивана тянулся провод. Я дернул шнурок - внутри шарика вспыхнул розовый огонек. Дернул еще - огонек погас. У изголовья дивана стоял табурет, накрытый салфеткой. Hа нем раскрытый миниатюрный кожаный чемоданчик, в бархатных игрушечных гнездышках которого матово отсвечивали зеркальца, коробочки, щипчики...