Кенрон все еще был в камуфляже, но этого преимущества он мог лишиться в любой момент. Он был вовсе не так вынослив, как отец, который мог оставаться незримым для противников часами. Волнение и раны постоянно подтачивали концентрацию. Стоило дайгонцу запаниковать, и камуфляж развеивался сам собой. Время, что у него было, Кенрон решил потратить на то, чтобы подобраться к пауку снизу и выстрелить, метя точно в голову.
— Я ненавижу, — прошептал паук.
Кенрон вздрогнул, этого только не хватало, еще одно создание, в котором сохранилась искра предыдущего разума.
— Ненавижу, — повторил паук шипящим голосом, лишь отдаленно напоминающим человеческий. — Как же я ненавижу…
Голова все еще не была в поле зрения, можно было попытаться выстрелить в брюхо, вот только пользы от этого могло не быть вовсе. Насекомые и пауки имели все те же основные органы, что и звери, располагались эти органы вытянутыми по всему телу. Можно было трижды выстрелить в брюхо, трижды попасть в длинное, словно водосточная труба, сердце и не остановить его работу. А, скорее всего, стрелявший лишь наделает дыр в пищеводе паука и каких-то детородных органах.
Кенрон подошел еще ближе, в этот момент брюхо паука задрожало и выплеснуло наружу целую струю серой паутины. Кенрон метнулся в сторону и тут же врезался плечом в стену. Ему удалось увернуться от большей части вязкой жижи, и все же левую руку и часть груди залило так, что они приклеились сразу к нескольким натянутым позади него липким нитям.
Кенрон задержал дыхание, чтобы успокоиться, и замер. Да, в него попали, но ему удалось сохранить камуфляж. Даже после своей удачной атаки паук не должен был подозревать о его присутствии.
Длинные черные лапы задвигались, лязгая по потолку. Паук перевернулся, и спрыгнул, устроившись на нитях своей паутины. После чего он пополз к Кенрону. Голова гигантского восьмилапого существа была «вдавлена» в тело, на ней было множество черных глаз и короткие лапки, чтобы заталкивать еду в рот.
Существо остановилось неподалеку, Кенрон нацелил пистолет, метя в голову
Паук отшатнулся назад, словно ожидая атаки, и тут же метнулся вперед, длинной острой лапой он ударил в левое плечо Кенрона, точно в место, куда ранее легла его паутина.
Кенрон выстрелил, пуля разрубила одну из нитей паутины и отскочила от стены — паук резко подался назад, он ударил снова и снова, пробив куртку почти у локтя, ранив Кенрона в предплечье. Левая рука Кенрона была скованна паутиной, но вовсе не бесполезна, когда паук попытался ударить в четвертый раз, Кенрон схватил его за лапу, шипы больно врезались в ладонь, зато паук перестал дергаться.
Камуфляж тут же развеялся.
Кенрон нацелил пистолет в голову паука, прямо в россыпь черных глаз. Он нажал на спуск, в этот же момент паук защитил голову, подставив под выстрел лапу, которую держал Кенрон. Сочленение разлетелось, обдав Кенрона хитиновыми осколками. Лапа отделилась от паука и повисла в руке. Кенрон тут же бросил ее на пол. Паук попятился, словно понимая — сейчас ему будет худо. Кенрон выстрелил, уже не пытаясь попасть точно в голову. Он стрелял снова и снова. Промахи чередовались с попаданиями, одна пуля сорвала со спины паука толстую хитиновую пластину, другая врезалась в брюхо, желтая жижа выплеснулась фонтаном. Паук все пятился, пытаясь скрыться за нитями паутины. Еще несколько желтых фонтанов вырвались из его брюха, заляпав внутренностями стены и потолок, три глаза из восьми превратились в черную воду, осевшую на паутине, одну из оставшихся семи лап вывернуло в обратную сторону. Пистолет издал сухой щелчок — пули закончились. В этот же момент паук окончательно скрылся в глубине холла за бесчисленными белыми нитями.
Кенрон потянул левую руку, которую паук ухитрился прилепить сразу к двум толстым жгутам паутины. Раны тут же отозвались болью, клейкая масса отпускала неохотно, она вытягивалась, утончалась и постепенно становилась все тверже. Кенрон уперся ногой в стену и напряг мышцы всего тела, чтобы освободиться, он тянул руку на себя, пока, наконец, не вырвался из липких пут.
В этот момент длинная черная лапа ударила точно по запястью правой руки, боль от удара прошила все тело, пистолет вылетел из руки и упал на пол. Шипы вонзились в плечи Кенрона, и его потянуло наверх. Над собой он увидел гигантского паука, все раны монстра зажили, глаза восстановились, лишь по отсутствию одной из лап было ясно, что это тот же паук, на которого Кенрон только что израсходовал все оставшиеся пули.
— Как же я ненавижу пауков, — раздался сверху омерзительный шипящий голос.
Сейчас не было никакого смысла сражаться, решил Кенрон, мало того, что он лишился боеприпасов и самого оружия, камуфляж ему сегодня больше применить не удастся.
Одним быстрым движением Кенрон расстегнул все пуговицы на куртке и выскользнул из нее. Он приземлился на корточки и тут же бросился бежать так быстро, как позволяла перекрывающая холл паутина. Вскоре он добрался до каменной арки и лестницы, ведущей вниз.
Спускаясь, Кенрон увидел мерцание пламени. На втором этаже было уже не так темно, как раньше. Чафис сидел на полу, скрестив ноги, на его коленях лежала сложенная в несколько раз униформа охотника и нетронутый кусок серого хлеба поверх нее. Вокруг себя кобольд расставил четыре факела, выполненных из швабр и намотанных на них тряпок, видимо, вдобавок пропитанных маслом, что вытекло из разбитых ламп. Это зрелище напомнило Кенрону рассказы о суеверных охотниках, устраивающих самые разные причудливые ритуалы, чтобы в лесу им сопутствовала удача.
— Тебе удалось убить Милура? — спросил Чафис. — Имя госпожи можно считать очищенным?
— Увы, но я проиграл, — сказал Кенрон. — Паук меня одолел, пришлось сбежать. Признаю свое полное поражение.
Глава 28
Пламя четырех самодельных факелов освещало пространство рядом с арочным проемом, ведущим к лестнице. Кенрон разглядывал Чафиса и видел упрек в его кобольдских глазах. Тем не менее, решение отступить в эту минуту казалось Кенрону единственно верным.
— Ты не боялся медведя и мыши, а паука испугался? — спросил Чафис.
Тени от дрожащего пламени плясали на вытянутой зеленой физиономии кобольда, придавая ему мистический вид. Сейчас он мог бы вполне сойти за иноземного мудреца, который взялся оценивать каждый шаг Кенрона с высоты нескольких сотен прожитых лет. Такие кобольды и вправду жили в Дайгоне, и двоих из них — Арвин и Венни — Кенрон встречал не так давно. Возможно, он и выслушал бы их совет, вот только сейчас перед ним сидел вовсе не мудрец, а уборщик помещений, не понимающий в охоте совершенно ничего.
— Ты явно никогда не пытался убить зверя сильнее себя, — сказал Кенрон. — Если ты бежишь только, когда тебе страшно, ты бежишь слишком поздно. Хороший охотник никогда не боится, это непрофессионально, так говорил мой отец.
— Что это там зашевелилось? — спросил Чафис и указал на арочный проход, ведущий к лестнице.
Кенрон тут же отпрыгнул от входа и вскинул сжатые в кулаки руки, готовясь отражать нападение.
— Вот он наш бесстрашный охотник, — усмехнулся Чафис.
— Хорошо, мне немного страшно, — признался Кенрон. — Но я стараюсь принимать решения, рассуждая логически. Там всюду паутина, и у паука явное преимущество. Сейчас у меня нет никакого оружия. Не выйдет и незаметно пройти мимо него.
— Есть отличный план, — сказал Чафис. — Мы пойдем туда вдвоем, один из нас станет отвлекать Милура, а другой проберется в спальню и достанет пули для пистолета. Пауку нужно охранять лестницу на крышу. В трех местах одновременно он быть не может.
— Я успел заметить, что медведь и летучая мышь восстанавливались после ранения, но только один раз, — сказал Кенрон. — Я ранил паука, он излечился, возможно, следующая атака его добьёт.
Кенрон принялся расхаживать взад и вперёд, он обдумывал предложение кобольда какое-то время. Охота с разного рода примаками часто применялась в дайгонских лесах. Способ был верным, он позволял контролировать животное так, что оно об этом даже не подозревало. Минус у этого метода был только один — опасность для самой приманки быть съеденной.