— И что бы ты сделал? — спросил Куилла, улыбаясь уголком длинного рта. — Положил бы два десятка охотников в одиночку?
— Моя сабля меня еще никогда не подводила! — отчеканил Герфедон.
Он положил руку на стальной эфес, напоминая собравшимся, что оружие все еще при нем.
— Даже сюда ее притащил, рыбу ей будешь резать? — спросил Куилла.
— А ты доктор, что думаешь, справились бы мы с бандой Глэра? — спросил Герфедон.
— Нам бы не пришлось, — сказал Фаугер, разводя руками. — Все-таки лучший охотник Дарлид Амелот и его жена на нашей стороне.
— Чем же мы их подкупили так сильно, что они не перейдут на сторону мятежных дайгонцев? — спросил Куилла с сомнением в голосе. — А, может, запугали?
В этот момент Нанса сильно сжала руку Кенрона. Решение войти в пивную до того, как там окажется компания из трех важных кобольдов в итоге оказалось верным. Кенрон и Нанса успели осмотреть помещение, скрываясь в камуфляже, трактирщик все это время стоял за стойкой и очень медленно жевал сырую рыбину, иногда пуская слюни на пол.
Когда трое кобольдов, наконец, вошли в помещение и уселись за одним из столов, Кенрон и его подруга наблюдали за ними, стоя у одной из бревенчатых стен.
— Не верю, что ты был прав, — прошептала Нанса. — Они действительно говорят о твоих родителях.
Кенрон кивнул. Он не мог наверняка знать, о чем кобольды собираются беседовать, и готов был уйти ни с чем, но, похоже, удача им все же улыбнулась.
Разговор приятелей прервал трактирщик, который выбрался из подсобного помещения с покачивающимся на руках подносом. Он подошел к посетителям и принялся расставлять на столе угощение: три больших кружки пива, тарелку с сырой рыбой и миску с куриными яйцами, варить которые никому не пришло в голову.
Доктор Фаугер пригубил теплого пенного напитка и отправил в рот яйцо, с хрустом раскусил его и проглотил вместе со скорлупой.
— Дело в том, — сказал он, — что госпожа Лисидия…
В этот момент одна из кружек с грохотом обрушилась на стол.
— Эй, доктор, а зачем ты таскаешь с собой эту гребенку? — спросил Герфедон, который отбил руку ударом кружки, но выдавать боль не собирался. — Если ты не заметил, волос у тебя нет.
Фаугер взглянул на одного своего приятеля, затем на другого, те в ответ пристально смотрели на него. Ему показалось, что разговор про расчёску им обоим гораздо интереснее, чем рассуждения про мятежных охотников и достал гребень из нагрудного кармана.
— Лучше и в самом деле поговорим об этом, — предложил он. — Госпожа Лисидия строго наказывает тех, кто выбалтывает ее секреты.
Он неторопливо покрутил гребень в когтистых пальцах. В этот момент Кенрон успел заметить на предмете в руке кобольда надпись на незнакомом языке.
— Отличный гребень, не так ли? — спросил Фаугер. — Трактирщик, принеси пива и рыбы, я расскажу эту историю.
— Похоже, сорвалось, — сказала Нанса и опустила взгляд, ей так хотелось помочь Дарлиду и его жене, хотя бы собрав информацию об их болезни. — Идем отсюда. Мы еще можем успеть обшарить кабинет Фаугера.
Кенрон взглянул на нее и, поджав губы, кивнул. Сейчас было уже ясно, что доктор Фаугер по собственной воле не расскажет ни единой тайны Лисидии, и не важно, сколько кружек теплого пива он в себя вольет.
Тем не менее, Кенрон чувствовал, что не может сдвинуться с места. Пусть разговор пойдет не о яде в телах его родителей, но кобольды все еще не знали, что их подслушивают, они вели себя вальяжно и расслабленно. Что-то тайное все же могло сорваться с их языков. Пусть даже толку от их тайн могло быть немного, Кенрону хотелось их узнать. И даже проклятый гребень не давал ему покоя.
— Если хочешь, я выведу тебя за дверь, — сказал Кенрон, — но сам останусь и послушаю.
— В лучшем случае ты услышишь пьяные бредни, — предупредила Нанса.
— Доктор получил этот гребень не в Дайгоне, — рассудил Кенрон. — Каждый из этих кобольдов был хотя бы в одной другой стране. Я хочу узнать, что творится вокруг, за непроходимым лесом. Пусть это никому не поможет, я просто хочу услышать, что они выложат.
Доктор Фаугер положил гребень в центре стола, словно напоминание о предмете их предстоящей беседы. Вскоре трактирщик принес из подсобного помещения еще один поднос с пивом. Прежде, чем сказать хоть слово, кобольды опустошили по половине массивной кружки каждый. В длинные клыкастые рты полетели сырые яйца и рыба. Громко чавкая, они роняли остатки скорлупы и мелкие рыбьи кости на пол.
— Так вот, о моей истории, — сказал Куилла. — Я говорил, что меня повысили при переводе в Дайгон? Раньше я был рядовым кобольдом.
— Разве мы не про мой гребень слушаем? — изумился доктор.
— Да кому нужна эта безделушка? — рассмеялся Куилла. — Послушай, ты, лекарь, не видевший ни единой битвы. До того, как попасть в Дайгон, я восемь лет служил в Высшем Фролудском княжестве. А это место размером меньше четырех гектаров.
— Ты что-то напутал, друг, видимо, по пьяни, — сказал Фаугер, он попытался потрепать Куиллу по плечу, но отдернул руку, коснувшись колючек. — Четыре гектара это всего два моих лазарета. Не может быть в мире такой маленькой страны. Да и что там можно было делать целых восемь лет, мышей гонять?
— Я уж не говорю про название, «Высшее» да еще и «Княжество», — усмехнувшись, сказал Грефедон. — Постой, там поди живут какие-то недорослики, высотой с палец?
— Живут там такие же люди, как и здесь, — заверил Куилла. — Разве что исчезать не умеют и силушки у них поменьше. Теперь представь свой лазарет и поставь на него еще один, а сверху еще один и так ставь их друг на друга, пока в обморок не упадёшь.
— Так что, это Фролундское княжество один большой дом? — спросил доктор.
— Именно так оно и есть, — сказал Куилла. — Из камня и стекла, этаж на этаже, так, что сверху земли не видно.
— И сколько там этих этажей? — спросил Фаугер.
— Никто не знает, даже сами фролунды, — сказал Куилла, разводя руками, одна из которых крепко сжимала кружку. — Каждый тридцатый этаж висит в воздухе с помощью магии, так что их может быть хоть сотня, хоть тысяча, хоть миллион.
— Ну, это ты загнул, — сказал Грефедон. — Что же ты там делал в этом доме-княжестве?
— Охранял князей, что ж еще? — сказал Куилла, подивившись недогадливостью приятеля. — Все здание стоит в непроглядном тумане, только десять верхних этажей видят солнце днем и звезды ночью. Там и живут князья. А простолюдины, челядь, прозябают внизу, во тьме тумана. Питаются тем, что этот туман им подбрасывает, и платят дань тем, кто сверху.
— У каждого свое место в этом мире, — закивал доктор.
— Вот только простолюдины решили отхватить себе несколько солнечных этажей, — сказал Куилла. — Мы с отрядом должны были охранять подъем, а нижники взяли и на тросах поднялись по стенам. Окружили нас, пришлось давать бой на две стороны.
— Раз ты жив, вы победили, — догадался Грефедон.
— Увы, мой отряд разбили, — сказал Куилла и отхлебнул из кружки, опустошив ее. — Я дрался так яростно, что меня решили не трогать, но никому из моих солдат не удалось выжить. А затем князья стали падать в туман. Долго падали, пока меня не забрал зеннатский корабль. И вот оно, новое место службы. Знаете, что, не люблю я высоту, люблю, когда все приземленно.
— У вас хотя бы была твердь под ногами, — сказал Грефедон и принялся елозить кружкой по столу, обозначая эту самую твердь. — Я раньше служил на летающих островах. Снизу нас никто не беспокоил, под нами была разве что одна вода и то так далеко, что плеска не слышно. Остров, где стоял наш корпус, был тихим и безлюдным. Там вообще не было ничего, кроме травы.
— Кто же заплатил вам за охрану пустого клочка земли, пусть и летающего? — спросил Фаугер.
— Фермеры, ранчеры, земледельцы с соседних островов, — принялся перечислять Грефедон. — В конце каждого сезона на острове, который мы охраняли, устраивали ярмарку. В тот раз все должно было пройти, как обычно. Большинство продавцов прилетели с других островов на своих старых потрепанных стальных посудинах. В этот момент они и напали.