— Ты и не должен был это знать. Никто не должен был знать.
— Почему ты это сделал? Ты и тогда любил ее, как намекали в то время?
— Тогда я не любил ее. — Мэтью заерзал в кресле. — Меня просто тянуло к ней, вот и все.
— И, тем не менее, ты говоришь, что не любил ее? — тихо засмеялся Селби.
— Не любил. — Боже, Мэтью хотелось закончить этот разговор: ему нужно поговорить с Дженнет, а не с ее рассерженным братом.
— Тогда почему? Почему ты пожертвовал своим именем из-за несчастного случая, который произошел не по твоей вине?
— Потому что, каковы бы ни были мои чувства к Дженнет в то время, Джон был моим лучшим другом. Я не мог допустить, чтобы он умер, тревожась о том, что станет с Дженнет, — объяснил Мэтью с некоторым раздражением.
— Черт бы побрал тебя, Блэкберн. Ты специально стараешься понравиться мне? — бросил Селби и встал, словно собираясь уйти.
— Мне в высшей степени наплевать, нравлюсь ли я тебе, Селби. Меня волнует только то, что чувствует ко мне Дженнет.
— Отлично, Блэкберн, — расхохотался Селби, запрокинув голову.
— Мне нужно увидеться с ней. Она не поймет, почему Ванесса знает о том, что произошло.
— Дай ей время, — покачал головой Селби. — Эйвис расскажет ей, почему это известно Ванессе.
— Она должна услышать это от меня, — возразил Мэтью, поднявшись в полный рост.
— Услышит. Завтра. Она должна переварить то, что случилось. Если ты попытаешься раньше времени увидеться с ней, она прогонит тебя. — Селби остановился у двери. — Моя сестра любит немного поупрямиться.
— Немного?
— Не бойся, — Селби открыл дверь и с улыбкой оглянулся на Мэтью, — постепенно ты и это тоже полюбишь в ней.
— Уже полюбил, — прошептал Мэтью в пустоту комнаты, когда дверь за Селби закрылась.
— Мне пора домой, — настойчиво повторила Дженнет в четвертый раз за последние пятнадцать минут.
— Твой брат и Эйвис скоро приедут за тобой. — Элизабет с беспокойством выглянула в окно.
Дженнет сжимала и разжимала кулаки, уверенная, что должен быть способ попасть домой раньше матери и брата. Когда они вернутся, у нее уже не будет возможности уехать. Они постараются отговорить ее от отъезда. «Все будет хорошо», — сочувственно скажут они.
Но Дженнет знала, что хорошо уже не будет.
Мэтью предал ее. Пять лет назад она солгала следователям, а это нарушение клятвы. Даже если смерть Джона признают несчастным случаем, у нее могут быть неприятности из-за того, что она лгала.
— Элизабет, у тебя есть что-нибудь, во что я могла бы переодеться?
— Конечно. — Элизабет повернулась к ней и слегка улыбнулась. — Мне следовало бы догадаться, как неудобно тебе в этом костюме. Что-нибудь найду. Правда, ты намного выше меня, так что вряд ли тебе что-то подойдет по длине.
— Спасибо тебе. Любой наряд лучше, чем этот.
— Конечно. Пойду, подберу тебе что-нибудь.
Элизабет вышла за дверь, а Дженнет медленно встала и подошла к порогу гостиной, как будто собиралась подняться по лестнице вслед за подругой, но, дождавшись, когда Элизабет оказалась на верхней площадке, выбежала из дома через парадную дверь. Дженнет нужно было торопиться, потому что ее белое платье было как маяк в ночной темноте.
Остановившись на краю площади, Дженнет задумалась, каким путем лучше всего добраться до дома, и решила, что быстрее всего будет по Джордж-стрит. К счастью, маска все еще была с ней, и Дженнет быстро снова надела ее, молясь, чтобы никто не увидел женщину, которая в костюме Афродиты, украшенном морской раковиной, спешит по Джордж-стрит в одиннадцать часов вечера.
Дженнет не смогла сдержать усмешку — она вообще в первый раз улыбнулась с тех пор, как та стерва сделала свое заявление. Но при воспоминании о Ванессе Дженнет почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Она была совершенно уверена до этого, что Мэтью ее любит, но, очевидно, ее деньги для него важнее, чем ее любовь.
Впрочем, теперь все было не важно, кроме ее отъезда.
С каждым шагом в направлении дома решимость Дженнет возрастала. Смахнув последнюю слезинку, Дженнет высоко вскинула голову и не обращала внимания на недоуменные взгляды редких поздних прохожих. На ходу, потирая предплечья, она лишь жалела, что холод не может остудить и ее эмоции. Ей просто хотелось поскорее добраться домой, пока какой-нибудь негодяй не заметил ее, одну и одетую так, словно у нее куча денег.
Поворачивая на Брутон-стрит, Дженнет почти ожидала увидеть толпу людей, собравшуюся перед ее домом, но все выглядело как обычно, а свет свечей, горевший только в холле, говорил о том, что никто еще не вернулся.