С мотиками вроде никого. Куда пристроиться, где примоститься? Вот, вроде ничё местечко. На виду, и в сторонке.
Встал, мотоцикл рядом поставил. Людишки прохаживаются, косятся.
Ссукабля, таким лохом себя чувствую! Никогда бы продавцом работать не смог. Всегда в магазины заходил и поражался, как там люди работают. Весь день на ногах, каждого урода выслушать надо, перед каждым прогнуться. Брр… Сеструха работала как-то.
— Почём сдаёшь? — подвалил чувак. С виду серьёзный.
Сколько за мотоцикл попросить можно?
— Десять штук, — говорю.
— Что так дёшево?
Эге, десять — это дёшево! Бля, лоханулся.
— Да так. Сдать надо быстро.
— А-а…
Постоял, позырил. Ну, бери резче, дёшево раз.
— Ладно, подумаю, — и отвалил.
Ебать мой хуй! Не взял! Это что за издевательство такое? Что за унижение? Ну ты чмо, мужик. Ты не просто чмо, ты петух конченный. Не будет тебе в жизни счастья, помяни моё слово.
— Скока?
Ещё один урод нарисовался. Пиздюк, лыбится. Сразу морду разбить ему захотелось. Если так дело пойдёт, брошу нахуй этот мотоцикл. Одни проблемы с ним. Уроню лучше какого-нибудь лоха — больше денег возьму.
— Десять.
Стоять на своём буду. Хоть десять и дёшево, но мотик левый. Его и за десять по ходу дела не сдашь.
— Десять, говоришь… — вроде как думает. — Ладно, щас пацанов приведу.
Ох ты, блин, ещё и пацанов он приведёт! Нихуя себе струя! Вы смотрите у меня, молодёжь, я стою, смотрю, слушаю, а потом нервничать начинаю. Хотите, чтобы я нервничать начал?
Парень ещё двоих привёл. Таких же недорослей. Те опять спросили цену, опять многозначительно стоять начали, смотреть.
— На ходу хоть? — спросил один.
— На ходу. Только бензина нет.
— Ну, — руками разводят, — раз бензина нет, скидывать надо. Давай за семь.
Типа я вообще тупой. Бак заправить — стольник, а я на три штуки скидывать должен. А, хер с вами!
— Бери за семь!
Опять думают. Да что за дела, ёпэрэсэтэ?!
И за семь не взяли. Отошли, поблуждали, потом вернулись минут через пять.
— Слушай, мужик! — мнутся, топчутся. — Семи нет у нас, только пять набрали. Отдавай за пять.
Теперь моя очередь подумать. Или хотя бы сделать глубокомысленный вид. Я вообще-то проклял уже всю эту барахолку, и задаром отдал бы этот мотоцикл, но надо же показать, что мне тяжело с ним расставаться.
— Да хороший же мотоцикл, пацаны! — восклицаю. — Совершенно нулячий. Муха не срала. Просто деньги позарез нужны, в семье трагедия, продавать приходится.
— Да понимаем, — кивают они. — Но ты нас тоже пойми. Когда есть бабло — оно есть, а когда нет — его нет.
— А, ладно, — типа, решился от сердца оторвать. — Забирайте!
Молодняк обрадовался, в карманы полез. Торжественно отсчитали мне пять штукарей. Я не менее торжественно передал им мотоцикл.
— Пользуйтесь! — и ручкой широкий жест сделал.
Ну что, Киря, идут дела потихоньку. Кто ты был неделю назад? Зэк вонючий. А теперь свободный человек, и лавэ на кармане имеется. Нет, дела делать можно! И жить можно! Всё возможно в этом мире, всё. Главное найти точку равновесия. Главное, выработать правильное отношение к жизни.
После столь удачной сделки в душе моей алым пламенем запылало умиротворение. Как-то всё не так уж надрывно показалось, проще. Захотелось выпить. Причём не пойла, а чего-нибудь хорошего. Коньячка захотелось.
В палатке, где готовили шашлык, отыскался и коньяк. В малюсенькой бутылочке, сто пятьдесят грамм всего. Я когда садился, таких ещё не продавали. Ну что, не просто же так коньяк лакать. Взял шашлык.
Только отошёл к столику, только первый кусок мяса на клык закинул, как меня вдруг кто-то по плечу хлопает. Я оборачиваюсь — мужик. Улыбается, за столик встаёт, глазами искрит радушно. Я к пике потянулся.
— Ну что, коммерсант, — говорит, — с удачной сделкой тебя.
Всё ясно. Щемануть хотят. Не, ребзя, не на того напали.
— Что, Киря, — недоумевает тот. — Не узнаёшь что ли?
Я опешил немного. Кто тут меня знать может? Смотрю в глаза этому ухарю, долго смотрю, пристально, и вижу — что-то знакомое в них, но узнать нет сил. Хотя понял, что как-то эта морда с зоной связана.
— Да Славка я! — воскликнул недоумевающий мужик. — Славка Топорев. Топор.
Потихоньку светлый образ этого Славки стал ко мне возвращаться. Был такой в колонии, был. Года на два раньше меня освободился. Сидел, насколько помню, за разбойное нападение. В больших авторитетах не ходил, но где-то там в свите вертелся. Так, обыкновенная зоновская мразь. Я за всё время на зоне и парой слов с ним не перекинулся, а тут вдруг такая тёплая встреча. Я не люблю, когда меня прошлое настигает. Да ещё таким неожиданным образом. И с чего это он подвалил ко мне?