— С тех пор веду себя хорошо, — это он типа пошутил.
— Чего же тебя занесло в нашу глушь? — спросил я. — В родном Азербайджане дел нет?
— В родном Азербайджане я всего два года жил.
— Ну и дальше бы продолжал.
— По деревням мотаться мне и самому не в кайф. Просто дела были, человека одного искал. Ну, тут и вариант денежный возник. Совершенно случайно.
— Нашёл человека?
— Нет, смоталась она.
— Баба что ли?
— Да, бывшая подруга. Жили вместе.
— Любил значит плохо.
— Хорошо любил. Как надо любил. Подарки покупал — ей, дочери её. Но она гнилая, кинула меня. Деньги увела, сука! Я было настиг её — тут, неподалёку, в одном из посёлков — но она снова вывернулась. Вёрткая. Хитрая. Ладно, обратно не вернётся, я квартиру подпалил. Пусть теперь как цыганка скитается. А я её рано или поздно всё равно найду.
Я приподнялся на локте.
— Это не в Чистой Заводи она обитала?
— В Чистой, — подтвердил азер. — Бывал там?
— Только оттуда, — мысль, ощущение захлёстывали и давили к земле. Так вот, оказывается, что и как. — И квартиру сгоревшую видел. Это рядом со столовкой?
Анвар криво улыбнулся.
— Она.
Так, так, главное — спокойствие. Ничего, кроме спокойствия.
— Ну правильно, — кивнул. — С бабами жёстко надо. Восточная что ль какая?
— Не, русская. Восточная на такое не способна.
Вот так, только русская способна.
— Как звать-то?
Анвар взглянул на меня внимательнее. Или это показалось?
— Тебе зачем?
Я скорчил недоумённую рожу.
— Да так.
Азер отвёл взгляд.
— Галя её звали. Галина.
Всё! Тебе не жить, гандон!
— Нравилась она мне поначалу, — на смуглую морду азербайджанца снизошло нечто вроде просветлённого воспоминания. — А потом скурвилась. Найду — убью, суку.
Эти слова словно гнойный плевок врезались мне в лицо. Мерзко и отвратительно стало, и не мог понять отчего? То ли потому, что мою родную сестру разыскивает какое-то мерзкое чмо, причём разыскивает для того, чтобы убить, и этот плевок на лице был горькой обидой и страхом за родную кровь. То ли отвращение снизошло по той причине, что не я тот единственный, кто хочет отправить сеструху в лучший мир, а отыскался ещё один абрек, и плевок этот был оскорблением за вмешательство в мою личную месть. С некоторым неудовольствием для себя я понимал, что злобы в данный конкретный момент гнездилось во мне несоизмеримо больше к этому мерзкому чурке, чем к десяти кинувшим меня сёстрам, будь они у меня в таком количестве.
Волна накатывала за волной. Хорошо, что в халупе было темно, иначе азер наверняка заметил бы моё состояние. Сука, паскуда, проблядь, нашла с кем жить! Тебе нормальных парней было мало, подстилка?! Меня передёрнуло, когда я представил, как этот урод залезает на сестру и всаживает в неё свой смуглый, волосатый хуй. Господи, я просто заплакал, когда эта сцена, словно вживую встала передо мной!
Ты всё предала, мразь! Всё, что можно и нельзя. Ладно квартира, ладно деньги, есть кое-что превыше них. Ты забыла, курва, да? Ты всё забыла? Ты забыла это или осознанно убила в себе воспоминания и мысли? Если это так, то тебе воистину нет прощения.
Сдерживаться не было сил. Нащупал перо, обхватил рукоятку, приготовился.
Привстал.
— Колотун какой, — переминаюсь с ноги на ногу.
А голос дрожит, предательский голос так и норовит выдать состояние и намерения. Он понял?
Шаг, другой. Сидит, невнимательный взгляд, полуприкрытые веки. Всё нормально, всё нормально.
— Выгляну наружу, — бормочу. — Посмотрю, что там.
Ещё два шага. Ну ещё пару, и-и-и…
Когда понял, что можно, что удобно, что пройдёт, тело сработало само. Помутнение вязкой дымкой опустилось на мгновение, заволокло взор, а когда рассеялось, дело было сделано.
Нож вошёл по рукоятку и торчал из шеи. Перекошенный Анвар тянул к нему руки, но почему-то не мог дотянуться. Блин, прямо как тогда! Прямо как с Борькой. Тогда я всаживал в него раз за разом, а он к каждому удару тянул руки и к каждому опаздывал. И не дотягивался. Будто что-то мешало ему. Тогда я с головы до ног покрылся кровью, я дышал её, я глотал её, она обняла меня всего. Все десять долбанных лет меня перекашивало от ощущения, что эта густая горячая кровь всё ещё на мне. Я просыпался во сне и принимался растирать руки, ноги и грудь, лишь бы содрать с себя последние капли крови. Мне больше не хотелось купаться в ней.
Пику я не вытаскивал. Врезал азеру ногой в лицо, тот повалился спиной на землю. Разбитые очки юркнули в сено.