— Степан! Ты как? Куда ранило? — Катерина схватила согнувшегося мальчишку за плечи.
— Больно только, но, по-моему мне свезло. Стрела в пряжку угодила. — Степан был бледен, но силился улыбнуться. Оглянулся на такого же бледного Кира. — Ну, ты даешь! Я уж думал, всё! Конец мне! Думал, голову мне эта мерзость снесет! Кать, не знаешь, голову живой водой прирастить можно?
— Не знаю, и знать не хочу! Вставай, пожалуйста, попытайся встать. Нам уходить надо!
Степан с трудом пытался подняться, а Кир пошел за мечом. Катерина встревожено проводила его взглядом, и тут же была вынуждена поддержать Степана, который, застонав, опустился на колено.
— Давай, выпей-ка глоток живой воды. Иначе не дойдешь. Какая там сила удара стрелы может быть?! — Катерина поднесла флажку к бледным губам. — Вот и хорошо, вот и молодец. Где там Кир? Кир!!! Кир, да куда тебя унесло??? — она вдруг осознала, что Кир молчит и не отвечает. Катерина метнулась в ту сторону, куда он ушел, и увидела, что на земле, между корней лежит его браслет, подаренный ему на день рождения. — Кир!!! — она оглянулась на Степана, который поднялся и начал поворачиваться назад. Назад! К дому шишиги!
— Нет! Стой, где стоишь! Замри! Голову не поворачивай!
Степан замер, непонимающе глядя на Катерину. Она кинулась к Степану, взяла за руку и повела за собой. — Не смей оборачиваться. Обратишься в корягу. Помнишь, те коряги, которые нам по дороге мешали. Это люди, мужчины и мальчишки, которые пытались уйти отсюда и оборачивались.
— А Кир? Как же Кир??!! — Степан сообразил, о чем она говорит, и запоздало испугался.
— Мы его вытащим. — Катерина старалась говорить уверенно, выводя Степана из леса.
Волк увидел две фигурки на тропе и чуть не завыл!!!
Военный совет в Дубе впал в уныние. Ситуация осложнялась тем, что сколько Волк, Кот, Сивка или Жаруся не пытались зайти в лес шишиги, их отбрасывала назад невидимая преграда.
— Всё равно надо как-то Кира вытаскивать! — уныло произнес Сивка.
— Да как ты себе это представляешь? Катерину за мальчика никак не выдать. Девочку шишига, которая сейчас уже в полной силе и сознании, к себе и близко не подпустит, собак натравит, или в болото сбросит. Из её владений только девочка или девушка выйти может, так ведь не просто выйти, а ещё и вывести кого-нибудь, вот она и следит, чтобы потери в хозяйстве не было. Мальчик, или мужчина или заплутает, и опять попадет в лапы к шишиге, или, если обернется на пути, станет корягой. — Кот пил молоко, даже не столько пил, сколько мочил там усы, от расстройства.
— А что эта шишига может сделать? Убить? Сожрать? — спросил Степан.
— А что захочет, то и сделает. Сильно голодная будет, может убить и съесть. А чаще всего ей нужны работники, помощники. А если привяжется, то воображает, что мальчик это её сын. Если тот, кого она поймала, ест её еду, то быстро забывает кто он и откуда. Ты же знаешь уже. Тот кто шишигино ест, может даже начать всерьез считать себя сыном шишиги. Верить в это. И, что самое поганое, нам туда хода нет. Это её территория, исконная.
— То есть, надо идти мне? — Степану было сильно не по себе, но не мог же он прямо так и сказать?
— Не знаю, не знаю, боюсь, что и ты тоже сгинешь. — Кот грустно вздохнул и опять полакал из чаши молоко.
Катерина положила зеркальце, в котором пыталась рассмотреть, что происходит у шишиги, и призадумалась. — Ситуация! Наши туда пойти не могут. Степан пойти может, но сгинет, я могу, но меня она не пустит, потому, что я девочка. Стоп! Как там Кот сказал? Меня за мальчика никак не выдать? Ну, это мы ещё посмотрим!
Катя потихоньку ушла к себе и посмотрела в настенное зеркало. — Дааа, жалко. Очень жалко, но не бросать же Кира! Кто бы мне сказал, что я из-за него косу резать буду, не поверила бы! — Она быстро, чтобы не передумать, взяла ножницы и перехватив толстенную косу потуже у затылка, с трудом, в несколько приемов отрезала её. Ножницы шли туго, скрипели. — Как Василиса Микулишна из мультика прямо! Тьфу! — Катя глянула в зеркало опять. Закрыла глаза, и решительно продолжила. Ничего хорошего в зеркале теперь не отражалось.