— Негодяй! Не смей меня грязнить! — выл Баюн. — Это же вылизывать даже противно! Фффеее.
— Будешь знать, чистоплюй! — Волк рычал на Баюна, не давая тому выпутаться из закоревших от грязи одежек.
Катерина причесала копну волос, заплела косу, оказавшуюся гораздо длиннее, чем раньше. — Да, вот теперь я могу вполне спокойно принять приглашение Ратко, — она покрутилась у зеркала и радостно рассмеялась.
— Угодили. — Волк прислушался к её смеху и отпустил Кота. — Да, точно! Довольна сестрица.
— Ещё бы. — Баюн потихоньку выполз из-под лап Бурого и прыжком оказался в окне Катиной комнаты. — Радость моя, а можно тебя попросить?
— Конечно!
— А ты не могла бы мне на секунду прядку эту вплести? А то что-то шерстка коротковата стала… Линяю, да и Рада эта меня тогда подстригла…
— Ить!!! Вот же!!! — Волк сдержался только потому, что его морду прижали коготки смеющейся Жаруси.
— Не кричи. Он, конечно, и это имел ввиду, с дальним прицелом, так сказать, но Катюша-то действительно довольна!
Кот выплыл из Катиной комнаты, больше всего напоминая шерстяной огромный шар на маленьких ножках. Страшно собой довольный и гордый.
— Баюша, а не много? — Катерина озабоченно прикидывала, как и сколько надо будет это вычесывать.
— Нет, что ты! В самый раз, — умиротворенно мурлыкал Баюн. Он был счастлив. Но, недолго, так как зайдя в горницу был коварно облит полным кувшином воды, опрокинутым на него Волком.
— Высохнешь, еще добавлю. И это минимальная месть за то, что я пережил, добывая тебе эту шкуру.
Баюн оскорбленный до глубины души, всё же был вынужден признать, что шерсти слишком много, и следующие два дна страдал, вычёсываемый кучей всяких хитрых щёток и фурминаторов.
Глава 5. Голос менестреля
На весенний праздник в княжество Ратко летели прекрасным солнечным утром. Катерина верхом на Воронко, за её спиной Волк в человеческом облике. На Сивке — Баюн и Кир. А на Вихорьке Степан. Жаруся легко парила над головой Катерина и развлекалась тем, что меняла цвет Катиной одежды. — Девочка, ты не права! Желтый тебе очень идет! Главное, найти правильный оттенок. Вот, например… — она махнула крылом и Катин летник стал ярко-желтым, как поле одуванчиков. — И если к этому прибавить молодую зелень, будет отлично!
— Кать, ты как одуванчиковое поле! — рассмеялся Степан, и тут же взвыл, потому Жаруся, не терпевшая насмешек, сделала его одежду невозможно-оранжевой.
— А ты теперь как морковка! — констатировал Волк. — Молчи лучше, целее будешь. И ещё попробуй теперь уговорить Жарусю вернуть тебе нормальный цвет кафтана, с таким засмеют! А Катерине, между прочим, очень идет. Я бы только белое добавил.
— Правильно! Умник! — Жаруся довольно кивнула и по летнику Катерины пошла вышивка с белыми лепестками цветов, зелеными листьями и узорами, голубыми незабудками.
Кир очень хотел сказать, что теперь всё это напоминает поле, но, глянул на насупленного оранжевого Степана и благоразумно сдержался. Ему его синий кафтан с серебром нравился гораздо больше!
Степану пришлось долго ныть, выть и взывать к Катерине, пока Жаруся не сменила гнев на милость, и не вернула первоначальный темно-зеленый цвет его одежде.
К городу подъезжали по земле, и уже на подъездах их встречали толпы радостных людей, переживших такую длинную из-за тумана зиму!
— Сказочница! Сказочница приехала! — многоголосый крик застал Стояна и Ратко в полном недоумении.
— Не успели! И, главное, так и не понятно, что с ним делать-то! — Ратко взъерошенный и сердитый бежал рядом с братом по длинным переходам встречать Катерину. — Мало того, что по дороге её не встретил, так и в городе встретить не успел! — переживал он на бегу.
— Не переживай, обойдется. Наверное! — Стоян успел затормозить перед открытыми дверями и поймать пролетевшего было вперед брата. — Спокойно идем! Спокойно!
Катерина, если и удивилась, а где собственно Ратко, вида не показала, и радостно принимала приветствия князя Борислава, и объятья Златы.
— Позволь представить тебе нашего дальнего родственника, — наконец сказал князь Борислав, поводя рукой на темноволосого юношу в одежде явно западного стиля. — Его зовут Леонтий.
— Леон, — поправил князя юноша. — Теперь я предпочитаю, чтобы меня звали Леон.
— Надо же, красавец какой! — подумала Катерина, отвечая на поклон Леона.
— И как дела в твоей стране? — спросил Леона Баюн.
— Как и во многих странах на западе, теперь она в тумане. Но, она была так прекрасна! Я спою вам песню о моей стране.