Он открутил крышку с широкого горлышка фляги, с натугой отжал над ним "финиковый" плод. Сначала выдавилось несколько жалких капель, а потом потекло тоненькой струйкой, пока небольшая емкость не оказалась наполненной доверху. Остаток "финика" ведьмаг поднес к пламени свечи. Слабый огонек вспыхнул, словно на него плеснули бензином. Колдун быстро отдернул руку. Сероватый пепел от сгоревшей мякоти плода рассыпался по столу.
Отлюдок влил немного жидкости в приоткрытый рот девушки, так и не пришедшей в сознание:
- У тебя какая-никакая защита, но есть, а ей больше досталось, - он обернулся к Антону, - тут главное, не увлечься, мне совсем не надо, чтобы она опять в ведьмачью силу вошла. Начнет тут фордыбачить, а нам с ней до утра ночь коротать. Пей...
Парень одним глазом заглянул внутрь фляги - жидкость внутри слабо мерцала. Непонятно почему... То ли отсвечивали серебром стенки, то ли отблеск догорающей свечи мелькал на темной поверхности, но пахло приятно - летней грозой и ещё чуть-чуть терпкой зеленью, как свежеразрезанный огурец.
Набрав немного, он, точно дегустировал выдержанный коллекционный коньяк, покатал жидкость во рту - а ничего, привкус, как у мятной жвачки - затем глотнул. Маслянистая жидкость легко скользнула по пищеводу, заодно охладив пересохшее горло. Сделав глоток, Антон только сейчас понял, как он, оказывается, голоден.
- Ещё? - он вопросительно глянул на Отлюдка. Тот кивнул, мол, давай, не повредит. Отпив немного, парень почувствовал, что и есть уже больше не хочется, а тело наливается поразительной легкостью и отступает боль, с которой он уже свыкся. Он прикоснулся к шишке над глазом. Ха, не болит почти, и вроде поменьше стала... Удивленно спросил ведьмага: - А что это такое?
- Лярва... - вполне обыденно произнес ведьмаг. - Одну только и смог живой взять...
Антона моментально вывернуло на пол.
Пришедшая в себя ведьма брезгливо поморщилась.
- Зачем ты мне это подсунул? - вытирая рот рукой и сдерживая новые рвотные позывы, возмутился он. - Такая гадость...
- Ты глупец... - колдун взмахом руки убрал следы рвоты, - это энергия в чистом виде. Ты без всякой гадливости употребляешь в пищу трупы убитых животных, и ничего, тебя это не смущает, а тут... - Он демонстративно отхлебнул из фляжки. - Будешь?
Антон вспомнил, что Баюн рассказывал ему о лярвах - паразитах, сосущих жизненную энергию из своих жертв. Спасибо, конечно, но восстанавливать утраченные силы таким способом ему не хотелось. Слишком свежа ещё в памяти встреча с ними...
- Ладно, выбирайте, кто где ложится... До утра всего-ничего осталось. Впрочем, удобств нет, как видите, - ведьмаг улегся у самого порога на спину, закинув руки за голову. - Спите спокойно...
Ведьма не стала особо привередничать, с ногами забралась на лавку, на которой сидела. Не особо доверяя нынешним "компаньонам", спать она явно не собиралась, опасливо зыркая глазами то на колдуна, то на Антона. Правда, недолго - свеча все-таки догорела свое, и, мигнув пару раз напоследок, с легким шипением погасла окончательно.
Парень расслабленно вытянул ноги, оперся головой о стену и, подумав: - "Ну, и денек выдался, ни за что не усну теперь", - благополучно провалился в сон.
*****
То ли была ночь, то ли не было её вовсе...
Людмила даже глаз не сомкнула.
Накануне вечером Баюн долго бродил по дому, что-то все высматривал, да вынюхивал, пока не уселся рядом с пригорюнившейся чародейкой и после долгого молчания сказал:
- А знаешь, есть у охотников такая уловка - "ловля на живца" называется...
- Что? - не сразу отреагировала на его слова Людмила. - У каких охотников?
- У обычных, человеческих... Непонятно, что ли? - фыркнул котофей. - Ловушку надо устроить для той твари, что вокруг бродит!
- Что ты имеешь в виду? - насторожилась чародейка, заранее чувствуя подвох в предложении своего наперсника. - Барьер с прохода в Навь снять? Ни за что! Тут такое начнется... Мне ламии хватило!
- Да нет, просто кого-нибудь оставить за границей охранного кольца, которым ты дом окружаешь, и глянуть, клюнет что-либо на приманку или нет? А ты в это время будешь в засаде сидеть.
- И кого же? - с легкой иронией поинтересовалась Людмила. Она сильно сомневалась, что кот рискнет своей драгоценной шкуркой.
- Нууу... - задумчиво протянул Баюн, отводя взгляд в сторону. - Птаха, например. Других кандидатур у нас нет.
- Да где он, тот Птах... Который день пропадает.
- Тогда и засады никакой не надо, ты сама просидишь ночь на улице, если что и нападение отразишь... Тебе сподручнее будет, ведь ты сразу увидишь кто и что...
- Ага, а ты в это время будешь сладкие сны смотреть! - перебила его чародейка.
- Что ты, как можно! - возмутился таким предположением котофей, - я буду думать. Кто у нас мозговой центр?
- Нет уж, думать буду я... Внутри...
Людмила отправилась стелиться - последние ночи она проводила не в своей спаленке, а в той комнате, куда открывались Пути, чтобы быть готовой к любой неожиданности и не прозевать, как в прошлый раз, нежданных "гостей". Потому и пребывала все дни сердитой из-за того, что не высыпалась на узеньком диванчике. Хоть и считал Баюн жилище Бабы-яги "неприступной цитаделью", чародейка в этом была не совсем уверена.
У окна в Правь она замерла, борясь с искушением переступить невысокий подоконник и шагнуть на поле, усыпанное душистыми цветами, побродить там, чувствуя, как вливается в душу благодать, а потом и вовсе не вернуться обратно. Да только вряд ли удастся там остаться - не для неё эта дорога. Задумчиво провела рукой по раме, чувствуя в кончиках пальцев легкое покалывание.
"Странный материал, - снова удивилась Людмила, в который раз разглядывая вязь угловатых рун, непонятно как вплавленных в тонкую окаемку окна, - не дерево, не металл, похоже на пластик, но словно живой...".
Собственно говоря, никакой своей особой заслуги, как Хранительницы Путей, она не видела. Все было сотворено до неё, отлично функционировало без её участия, и никто не пытался проникнуть через Барьеры - ни сюда, ни отсюда... Может быть, и случалось что-то раньше, но она этого уже не застала. Разве что Кащей пытался, но она сомневалась, что ему это удалось бы, да к тому же кровопийца больше на саму Людмилу посягал. Так что появление ламии оказалось для Хранительницы огромнейшей неожиданностью, ввергшей её в безнадежную растерянность.
Чародейка покосилась на кольцо с треснувшим фиолетовым аметистом. С недавнего времени она достала бабушкин подарок из шкатулки, в которую упрятала, думалось, навечно. В свое время оно хорошо её защищало и хотелось верить, что до сих пор не утратило своей силы.