- Людмила!
Услышав крик, чародейка, слегка приподняла голову, откидывая спутанные волосы с глаз. Измученное лицо озарилось слабой улыбкой, которая тут же погасла. Очередной морок, насланный марами...
- Людка, зараза, очнись! - Антон присел около сестры, заглядывая ей в глаза. Непонятно, слышит ли она его? Но то, что видит, несомненно. Тряхнуть бы её как следует, чтобы в себя пришла поскорее, да боязно. Неизвестно, чем она защищалась, ещё шарахнет какой-либо пакостью, да так, что не очухаешься...
Парень оглянулся на Отлюдка. Тот стоял поодаль, иронически улыбаясь - семейное дело, сами разбирайтесь, мол...
- Люд, это же я...
- Ты? - не веря, едва шевеля губами, произнесла она. - Пришел все-таки?
- Пришел... - согласно кивнул Антон.
- Тошка! - чародейка, не поднимаясь, обхватила руками шею брата, притянула его к себе. - Живой...
Парень покачнулся, едва не придавив Людмилу, неловко пристроился рядом, обняв её за плечи:
- Все хорошо... - и при этом ничуть не солгал. После всего пережитого за последнее время эти минуты показались ему филиалом рая на земле. Как мало, оказывается, человеку надо для счастья!
- И долго вы так сидеть надумали? - довольно скоро едко поинтересовался ведьмаг. - Оба живы, почти здоровы, ну так это быстро проходит... - и, помолчав, добавил: - Особенно если Морена надумает вернуться.
Антон мигом вскочил на ноги со всей поспешностью, на какую оказался способен. И в ту же минуту от мучительного стона, идущего из-под земли, замер, чувствуя, как леденеет спина.
- Что это?
Обернулся на дрожащий голос сестры, заметив, как исказилось лицо Отлюдка.
Стон повторился. Долгий, протяжный...
Наверное, сработал какой-то неосознанный рефлекс, но Антон, не раздумывая, бросился туда, откуда слышался рвущий сердце звук. Он склонился над ведьмой, распластавшейся лицом вниз, осторожно развернул на бок. Нда, дела...
- Что с ней?
- Сил не хватило оборот завершить... - Отлюдок подошел неслышно.
- И что делать?
- Что-что? Ждать... Если очнется, сама справится.
- А если нет?
Ведьмаг пожал плечами.
- Её в дом-то перенести можно? - После утвердительного кивка колдуна парень поднял девушку на руки и, не задавая лишних вопросов, понес свою нелегкую ношу. "Похоже, у меня входит в привычку её спасать", - невесело думал он, внимательно глядя себе под ноги.
- Кимря, пропусти! - немного запоздало, когда Антон уже поднялся на крыльцо, крикнула Людмила, к тому времени уже вставшая на ноги. Пошатнувшись, она опять опустилась на землю. - Руку дай, что ли? - окликнула Отлюдка. - Не видишь, плохо мне!
Ведьмаг ухмыльнулся и протянул чародейке руку
- Идти сможешь?
Людмила кивнула, мало заботясь о том, увидит ли чужак. Тяжело опираясь на поданную руку, чародейка двинулась к дому, искоса поглядывая на странного долговязого незнакомца. Кто он сразу и не скажешь, но врага Антон не привел бы... Друг? А вот это надо посмотреть.
Напряжение никак не отпускало чародейку. Слишком быстро все произошло: превращение пригожей девицы в ожесточенного монстра разом выбило Людмилу из колеи. Несколько боевых заклятий, сотворенных впопыхах, мало помогли, зря только силу потратила. Для твари они были словно комариные укусы. Та, как изваяние, стояла на одном месте и, казалось, с нескрываемым интересом наблюдала за жалкими потугами чародейки. Людмила передернулась от отвращения, припомнив красноватое сверкание из-под надвинутого на лицо капюшона. Немилосердный свет злобных глаз, который не приглушал даже яростный блеск огня, окруживший чародейку. Жуткий смех твари до сих пор звенел в ушах, а сердце все ещё сжималось от предощущения неминуемой гибели. Потом тварь придвинулась почти вплотную и...
...отскочила, отброшенная ударом пробудившегося оберега. Впрочем, это было все, на что оказалось способно кольцо с расколотым камнем. Хотя нет, ещё какое-то время оно сдерживало нападение, окружив чародейку защитным коконом. Кто знает, чем бы кончилось это противостояние, если бы не Антон?
"Даже и не увидела толком, что это было, а ворога надо знать в лицо. Хотя бы для того, чтобы сообразить, что в следующий раз делать, - чародейка скрестила пальцы, отводя лихо, - только вот не надо мне такого счастья не сейчас, ни в будущем... Зря я пошла на поводу у котофея... На что надеялась, самой непонятно... Едва не погибла сама и друзей поставила под удар. Ну, что ж, это плата за самонадеянность. Умнее буду... ".
Нога подвернулась на некстати попавшейся на пути кочке. Людмила, едва не упав, повисла на чужаке. Удивительно, тот не сказал ни слова, будто и не заметил её спотыкания, даже не глянул на неё. Покаянные мысли женщины воротились в привычное русло. Что сделано, то сделано, чего зря копаться в своих ошибках, если исправить ничего нельзя...
"А где, кстати, сам герой дня? - Взгляд её обшарил пространство перед домом, ярко освещенное набравшим силу пламенем. - Заварил кашу, а сам, как всегда остался в стороне? Или?..".
- Птах! - чародейка кинулась к бесенку, опустилась на колени, принялась тормошить его. Кисти свело от обжигающего холода. - Птах... - прижав к себе холодное скрюченное тельце, она поднялась на ноги (откуда силы взялись?)
- Не стоит стараться... В нем нет жизни...
Недоуменно обернулась она на голос:
- Откуда знаешь?
- Сама не видишь, что ли? Оставь его.
Повинуясь резкому приказу, Людмила молча опустила бесенка на землю и только сейчас поняла, что незнакомец был прав - тело бесенка курилось паром, оно истаивало, словно осколок льда под солнцем. Там, где его касалась чародейка, виднелись глубокие темные отпечатки ладоней.
- Это я... Я во всем виновата... Он чувствовал... Да что там! Знал. Ну почему я не послушала? - всхлипнула женщина.
Отлюдок давно уже отвык от женских слез, да и признаться, подзабыл, как выглядит плачущая женщина, поэтому он растерялся.
Не дождавшись ответа, Людмила, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, поднялась на крыльцо и развернулась обратно. Утерев слезы, начала спускаться по ступенькам.
- Погоди... - оттолкнула чужака, поднимающегося за ней, направилась к полыхающему сараю. Рыжеватая клякса пала уже ползла в сторону леса, низкорослая поросль и трава около дома курились редкими струйками дыма, почти незаметными на фоне пожара. Однако языки пламени упорно пытались дотянуться до раскидистых сосновых лап над бывшей сараюшкой. Изредка огню удавалось зацепить нижние ветви, и тогда вспыхнувшая хвоя выстреливала фейерверком искр, разлетающихся вокруг. - Загорится лес, никто не выберется.