- Ну, здесь все зависит не от меня, - усмехнулся Борута.
- Да, но только все искусство близости свелось к простому обмену энергиями. Только это занимает нас, а о продолжении рода мало кто думает, потому что нет уверенности, что именно твой ребенок пройдет обряд Единения с миром. А Мир все чаще отвергает рожденных нами детей, и по закону вы их убиваете. Безболезненно, но я не хочу быть той, кто переживет своё дитя. Не хочу... Нет смысла во всем этом, - она обвела рукой вокруг, - когда знаешь, что ты исчезнешь бесследно. И в знаниях нет смысла тоже, если их некому будет передать... А даже если ты мне не поможешь, я все равно уйду... Вслед за Родославом.
- Ты не сможешь, у тебя просто не хватит сил. Да и шагнуть в неизвестность не так уж легко.
- Все равно... - упрямо возразила Тиса. - Родослав мне много рассказывал про свой род. Они почти ничем не отличаются от нас, только живут иначе. Труднее, да, но живут!
Знай об этом Родослав, жизнь его могла сложиться бы по-другому, но он поторопился, и потому все сложилось так, как сложилось...
*****
Утро не принесло ничего нового. Потягиваясь, Антон про себя отметил, что отсутствие новостей уже хорошая новость. С этой весьма отрадной мыслью он покосился на импровизированное ложе Отлюдка. Того уже и близко не было. Ранняя пташка, видать... Вечером, готовя спальные места мужчинам, сестра попросила присмотреть за гостем, мол, неведомо что у того на уме. Антон хмыкнул, но не отказался и в итоге остаток ночи 'наслаждался' громким храпом колдуна, пока почти под утро не провалился в крепкий сон. Теперь же, чувствуя разбитость во всем теле, парень сполз с узенького диванчика и отправился на поиски ведьмага.
Заглянул на безлюдную кухню, исподтишка толкнул кота, растянувшегося во весь рост у порога. Баюн и ухом не повел.
'Надо же... - удивился Антон, - неужели и правду всю ночь караулил? Не верится что-то... - Обойдя кота, выглянул в окошко. - Ничего себе утро...'.
Солнце вовсю сияло на небе. Яркий свет заливал двор, с пугающей беспощадностью высвечивая последствия ночной стычки: сожженный дотла сарай, обуглившиеся ветки сосен, поломанный кустарник вокруг дома, горелые прогалины в траве...
Выходит на улицу не хотелось.
Потянувшись ещё раз, на этот раз от души, Антон широко зевнул. Да так и застыл с открытым ртом. Утренняя адаптация шла тяжело, и мозг непросто включался в реалии наступившего (чего греха таить?!) дня. Как он мог забыть?
Парень выскочил в коридорчик, едва не сбив с ног Людмилу.
- Тю, шалый... - отстранилась та.
- Она жива?
- Жива, жива... - Антон оглянулся. Возившийся у покореженной двери ведьмаг помахивал топором, примериваясь, как ловчее снять створку с петель. - Зря беспокоишься. Ты б пособил, что ль? Тут твоя подмога нужнее будет.
- А магически никак?
- Чего зря силу тратить, она иному служить должна.
- Кстати, чего вы оба так спокойны? Разве вас это, - он неопределенно махнул головой в сторону двора, - не напрягает?
- Нежить темь любит, - рассудительно заметил Отлюдок. - Солнце оно всю хмарь прочь гонит, так что днем и послабление себе дать можно.
- Можно подумать, у нас много времени есть, чтобы расслабляться. Для кого-то это может жизни стоить. - Парень был настроен весьма пессимистически. То, что вышло один раз, второй может и не получиться. - А эта тварь может вернуться гораздо лучше подготовленная.
- Антон, не заводись, - остановила его чародейка, - мы тут тоже не лаптем щи хлебаем.
- Вижу... Дверь! Фигней занимаетесь, однако.
- Вместо того чтобы окопы рыть? - уже довольно едко оборвала его Людмила.
- Я не это имел в виду! Хоть бы потрудилась выяснить, что это было! - и вздрогнул от синхронно сказанного: - 'Морена'. Оказывается, котофей давно уже присоединился к компании, и теперь был рад поделиться добытыми сведениями, потому и слился в один возглас его вальяжный прононс и низкий голос ведьмага.
- Ну что ж, пошли тогда, разговоры разговаривать будем, чего уж тут толпиться. Толку все одно не будет, - вздохнула чародейка.
С шумом рассевшись вокруг стола, - кот все же сел поодаль от ведьмага - притихли. Никто не решался начать первым.
- Баюн, ты там вроде с Птахом шептаться хотел, но поскольку уже не с кем, выкладывай всем, что накопал...
- Плохи наши дела, - сделав скорбную мину, сказал кот.
- Наши, значит, мои, - констатировала Людмила, не дослушав. - Вы тут все люди пришлые и потому к вам какие притязания могут быть? А у меня одна забота - Пути хранить, - и покосилась на невозмутимо молчащего Отлюдка. Не стоило так вот прямым текстом все тайны открывать, да уже никуда не денешься. И так тот видел, что не положено, значит, многое ведомо ... - Знать бы ещё, зачем они ей? Да не спросишь.
- А спросишь, не скажет... - вдруг вмешался ведьмаг. - А что за пути такие? Кем поставлены, куда ведут?
- Экскурсий устраивать не буду, - отрезала Людмила.
- Эскур... что?
- Неважно, - отмахнулась она, рассердившись теперь на саму себя. Появление Антона пробудило в ней ту, прежнюю, наивную девчонку, какой она попала сюда много лет назад. Думалось, все забыла, а оно вон как пробивается, ставя в тупик окружающих. Хотя коту это слово не в диковинку, ишь, как ехидно ухмыляется. - Так расскажу.
*****
Борута наотрез отказался помогать Тисе, уповая на то, что оставит дочь свою безумную затею. Но не из тех была Тиса, чтобы менять свои задумки по чужому разумению. Раз за разом она прогоняла в памяти то, что успела ухватить, пока Борута не вышвырнул её из своей головы. Смотрела и удивлялась - чаще всего видела человеческого детеныша, похожего на подрастающего лягушонка: нескладную девчонку с неожиданно яркими синими глазами. Кто она Родославу, что память его тщательно хранила её обличие?
Нет, были там и другие люди - бородатые мужчины на крепких грациозных животных, напоминающих крупных гиппусов, замороченные женщины, суетящиеся в домовых постройках и во дворе. Были и детеныши, такие же невзрачные, как и примелькавшаяся девчонка. Для ариев, чтивших гармонию и красоту во всем окружающем, вид людей и их убогих жилищ был неприятен, но Тиса знала, что на самом деле можно привыкнуть к любому уродству. Привыкла же она к Родославу... Не это главное. Важнее то, что люди жили куда более насыщенной жизнью, пусть короткой, но яркой, наполненной безудержными чувствами, о которых арии давно уже стали забывать, находя радость только в одиноком постижении мира. И ей даже магия и способность творить уже не приносили того удовлетворения, как раньше...