— Да, находится. Но разве это повод для нарушения вами федерального законодательства?
— Но… но… особый случай. Мы обязаны противодействовать…
— Это ваши проблемы, и мы не намерены брать их на себя. Относительно наших требований добавлю, что всецело полагаемся на ваше благоразумие. Контролеров на ваш борт мы не будем направлять, — великодушно сказал Олмир.
— Ваше Величество, — несмотря ни на что, Шорот не был окончательно сломлен, но в голосе его явственно зазвучали просительные нотки, — все же я хочу безотлагательно получить более подробную информацию о Ваших подозрениях относительно Их Святейшества. Вы можете сообщить мне их… э… хотя бы в приватной беседе?
— Могу, — сказал Олмир, поднимаясь. Все ремитцы, находящиеся в зале, согнулись в глубоком поклоне. — Прием закончен. Все свободны.
Придворные расходились медленно, давая королю время внимательно рассмотреть странный аппарат, сопровождающий Шорота. Никто из них не знал, что в действительности Олмир на виду у всех делал кое-что еще: он направил в сторону лэпа Шорота — а тот аппарат и был личным электронным помощником, протоколирующим каждое мгновение жизни старшего офицера Межзвездного Флота, — виерный посыл, раскрывающий внутреннее строение сложной конструкции. У лэпа было около двадцати различных таймеров, отсчитывающих время, и Олмиру надо было понять, какой из них ему понадобится для более тонких манипуляций.
— Давайте перейдем в соседнее помещение, — сказал наконец Олмир, удовлетворенно кивнув головой чему-то своему, — выпьем по чашечке кофе. Прошу вас.
Выбор угощения дался с большим трудом. В королевской картотеке упоминалось, что в руководстве Межзвездного Флота высшим шиком считалось пить «настоящий кофе». Не ясным оставалось, что понималось под этим словосочетанием, и разделяет ли Шорот сословный обычай.
Соседний зал был убран коврами, на которых в живописном беспорядке были разбросаны большие мягкие подушки в искусно расшитых шелковых чехлах. Колыхались кисейные занавеси.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил Олмир и опустился на пол, подоткнув под бок подушку. Шорот неуклюже последовал его примеру.
В зал впорхнули юные фрейлины в воздушных, почти прозрачных одеяниях. Внесли низенький столик. Расставили тончайшие фарфоровые чашки, блюдца с разнообразными лакомствами, затейливый кофейник. Одна из фрейлин, опустившись на колени, наполнила чашки дымящимся черным напитком. Когда она вставала, Олмир легко шлепнул ее по попке, стараясь, чтобы это действие выглядело как можно более естественным, вроде бы как привычное. Несколько девушек, усевшись напротив, заиграли на арфах.
То, что им будут прислуживать люди, а не киберы, должно было ударить по мироощущению любого человека, воспринявшего культуру Содружества, гораздо сильнее, чем вся предыдущая церемония встречи.
Всему есть предел, и Шорот, что называется, поплыл. Если вначале он довольно трезво оценивал обстановку, клял про себя чудачество аборигенов, затеявших инсценировку чуть ли не первобытного существования, то сейчас он начал терять связь с реальностью. Да и мало кто сохранил бы трезвую голову в окружении множества фактически обнаженных молодых девушек после долгих странствований в космосе. А тут еще в ноздри бьет восхитительный аромат кофе, сверх всякой меры сдобренного знаменитыми ремитскими пищевыми добавками.
После первого же глотка Шорот невольно прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом и ароматом напитка, — никогда до этого ему не приводилось пробовать чего-либо подобного. Олмир, бросив странный взгляд на лэп капитана, слабо щелкнул пальцами, и на середину зала выскочила танцовщица. Звуки арфы сменила барабанная дробь, будоража кровь. Начался танец живота, и Шорот уставился во все глаза.
Главное из задуманного Олмир уже совершил и сейчас с интересом наблюдал, какое впечатление оказывает на капитана устроенный прием. Да и на танцовщицу смотреть было приятно. Ее настоящее имя было Лена, но широкую известность она приобрела по сценическому псевдониму — Лала. Она не была фрейлиной, а числилась в палаческом отделе, где занимала неприметную должность второго или третьего сподручного младшего палача, вела статистику незначительных происшествий на производстве. Избыток свободного времени позволял ей заниматься танцами на вполне профессиональном уровне. На последнем конкурсе самодеятельности среди сотрудников Дома Медведя она с блеском заняла первое место.
— Восхитительный напиток, — сказал Шорот, с сожалением устанавливая пустую чашку на столик, — зря Вы меня им угостили, так как больше никогда, наверное, я не смогу притронуться к той бурде, которой нас потчуют на Флоте.