Конечно, новый учитель был заранее представлен Олмиру — как никак, король должен знать, кто будет расхаживать по его владениям и числиться преподавателем королевского лицея. Тем не менее, Олмир сильно волновался и появился перед дверями классной комнаты задолго до начала урока. Там он встретил быстро идущих Варвару с Ваном и стал свидетелем забавного зрелища.
Ван, прячась за спиной Варвары, пародировал ее походку: широко расставил локти, выпрямил спину, закинул назад голову и ступал, высоко поднимая колени и качая вперед-назад туловищем при каждом шаге. Девочка чувствовала, что происходит что-то не так, оборачивалась, но Ван успевал принять обычную позу и только радостно ухмылялся.
— Доброе утро, Ваше Величество, — сказала Варвара, подойдя поближе к Олмиру.
— Доброе утро, Варя. Опять церемонишься?
— Как положено, так и здороваюсь — чего пристаешь?
— Привет, Ольк, — помахал рукой Ван.
— Привет, Седой. Проходите, я после вас.
— Прошу вас пройти, моя дражайшая Буратина.
— Я тебе покажу Буратину! О, как ты мне надоел, клоун несчастный! — и ткнув острым локотком Вану в солнечное сплетение, Варвара гордо проследовала в класс.
Остальные были уже там. Георгий чинно сидел, приводя в порядок свои чувства перед занятиями. Селена с Зоей повторяли сложное движение руки, называемое «волна». Они были не удовлетворены своими успехами на вчерашнем уроке бальных танцев и, пользуясь каждой минуткой, неистово тренировались. Варвара тут же присоединилась к ним — ее постижения в сложной танцевальной науке были хуже всех.
Герцог Цезийский степенно поднялся и поприветствовал вошедшего короля. Селена с Зоей едва кивнули, занятые сверх меры. Олмир ответил на приветствия. Внимательно оглядев собравшихся, он заметил, что короткие волосы Георгия выбриты во многих местах, и подсел к товарищу.
— Что у тебя с головой?
— Да, — страдальчески махнул рукой Георгий, — меня опять все утро обследовали. Не дали зарядку сделать.
— Кто?
— Много их было. Профессор Макгорн, мой личный врач и еще человек двадцать, не меньше.
— Что они хотели?
— А я почем знаю? Говорили на каком-то своем языке. Я ничего не понял.
— Сказали тебе что-нибудь?
— Сказали, что могу идти на урок. Но через месяц еще раз будут обследовать.
— Понятно… — протянул Олмир. Знать все о здоровье герцогов входило в королевские обязанности, и он отложил себе в голову: поинтересоваться, что это за консилиумы устраивают Георгию.
Вана же интересовало иное. Зайдя к Георгию с другой стороны, он доверительно спросил, заглядывая тому в глаза:
— Слышь, Жора. А ты ничего не вспомнил про то, как быть там?
Там значило «после смерти». Георгий почти две недели находился в состоянии клинической смерти после нападения взбунтовавшихся пчел-охранников. Он единственный из известных им людей обладал уникальным опытом не жить. Единственный, прикоснувшийся к великой тайне бытия. Было крайне интересно узнать, что он чувствовал в то время. Георгий честно пытался вспомнить, напрягаясь изо всех сил, но ничего не получалось. Возникали иногда бессвязные обрывки ощущений, но оставалось не ясным, какому периоду жизни они соответствуют. Поэтому мнения о том, что их ожидает в «загробном мире», у детей разделились. Ван, Варвара, да и сам Георгий полагали, что после смерти нет ничего. Зоя с Селеной считали, что души людей не исчезают бесследно, а герцог Цезийский просто забыл, что с ним происходило после смерти. Олмир же резонно замечал, что данный случай ничего не может ни доказать, ни опровергнуть: Георгий ведь не по-настоящему умирал, а находился в состоянии клинической смерти, то есть прекращал жить как бы понарошку.
Но какие бы аргументы ни приводили стороны, истина оставалась в тумане домыслов, и Ван не уставал задавать один и тот же вопрос. Георгий наморщил лоб, в очередной раз пытаясь хоть что-то вспомнить. Ван с надеждой вглядывался в его лицо до тех пор, пока не получил отрицательного жеста головой, и отвернулся, разочарованный.
— Доброе утро, дети, — донесся с порога знакомый голос. У Лоркаса как всегда не хватило терпения подойти к учительской кафедре. — Позвольте познакомить вас с новым учителем. Его зовут Диким Магом. Он будет преподавать специальную дисциплину, условно называемую магическим искусством. Прошу садиться.
Все впились глазами в вошедшего вместе с Лоркасом человека. Олмир видел его второй раз и подмечал детали, пропущенные им при первой встрече.
В молодости Дикий Маг, вероятно, был довольно красив. Высокий и стройный, правильные черты лица. Но сейчас волосы его стали полуседыми и в беспорядке торчали в разные стороны. Кожа представлялась какой-то… выдубленной, что ли. А походка, да и малейшие жесты, вальяжные и стремительные одновременно… казалось, что невозможно предугадать ни одного его последующего движения. Подобные повадки, полагал Олмир, приобретают люди, много занимающиеся боевыми искусствами. У Кокроши иногда проскальзывало нечто похожее.