— Не смею докучать Вам своими советами.
— Видите ли, Ваше Величество, — пояснил канцлер, — граф Ламарк пока не имеет статуса королевского советника.
Олмир покраснел. Как он мог забыть об этом!
На Ремите правом советовать королю обладали лишь официально назначенные для этого люди. Вероятно, такой порядок был не лишен оснований.
Дать грамотный и нужный совет — высокое искусство и большая ответственность. Как правило, лучше держать рекомендации при себе, затыкать бурлящий фонтан пожеланий. Мамаша с папашей привыкают одергивать и направлять своего дитятку: стой, иди, не хнычь, спи, ешь и прочее. Вырастая, ребенок перестает нуждаться в повседневной опеке. Но далеко не каждый родитель способен изменить стереотип поведения и продолжает сыпать указаниями направо и налево. А если один взрослый человек говорит другому «я советую», то зачастую его слова должно понимать следующим образом: «ты, дурак, ничего не понимаешь, поэтому слушай сюда и запоминай, что говорят умные люди». В отношении короля это, конечно, выглядело бы крайне вызывающе. Право советовать ему надлежало заслужить и получить на то специальное разрешение лично государя.
— Граф Степан Ламарк, я назначаю вас своим советником, — сказал Олмир, вставая.
Канцлер с секретарем подскочили, как ужаленные, — сидеть в присутствии стоящего короля среди придворных считалось верхом неприличия — и отвесили небольшой поклон в знак признания власти сюзерена.
— Благодарю, Ваше Величество, за доверие. Я принимаю назначение, — сказал Ламарк, также вставая, — однако, к сожалению, ничего пока не могу сказать по существу обсуждаемых вопросов.
— Лео, не забудь подготовить соответствующий указ, — напомнил канцлер Октябрьскому.
Еще не известно, будет ли от Ламарка какой-либо толк, подумал Олмир. Как не вовремя улетел Кокроша! Кто еще из хороших знакомых обладает острым умом и способен на нетривиальные поступки? С кем можно поговорить, посоветоваться? Прокрутив в голове множество лиц, Олмир остановился на спорной кандидатуре.
— Подготовьте также указ о назначении Главным королевским советником графа Жана Мерсье, — сказал он секретарю.
— Он же из Служителей! — взвился канцлер. — И никогда ни он, ни кто-либо из его предков не был на службе Дома Медведя.
— Ну и что? Он надежный и очень умный человек, а его сын — мой друг.
— Но по штатному расписанию должность Главного советника одна, и ее занимает Кокроша.
— Наставник сейчас в отъезде, а мне и поговорить-то не с кем. Вы, например, сейчас не предложили ничего конструктивного.
— Хорошо, — согласился канцлер. Его мозги были устроены таким образом, что он всегда быстро и безоговорочно принимал мнение короля. Вот только детали ему приходилось уточнять: — Вы желаете снять с Кокроши обязанности Главного советника?
— Нет, не желаю… пока…
— Значит, изменим штатное расписание, введем вторую должность Главного советника. Лео, подготовь и этот указ.
— Мы, помнится, собирались вносить еще какие-то изменения в штаты…
— Включи все в один указ. Но предварительно покажи проект мне. А графа Жана Мерсье пригласи ко мне на аудиенцию.
— Я сам позвоню ему и предложу стать моим советником, — сказал Олмир.
— Ни в коем случае! Вначале с ним должен поговорить я! — вскочил с места канцлер и пустился в нудные объяснения. Олмир слышал их много раз и, можно сказать, выучил наизусть.
Человек — сложное и непредсказуемое существо. У Жана Мерсье может оказаться какая-нибудь причина, препятствующая исполнению обязанностей Главного королевского советника. И что тогда? Король делает предложение и получает отказ? Такое разве что в кошмарном сне почудится.
Кто-нибудь задумывался над вопросом, почему так нелегко воспитать в себе естественное и необходимое умение вовремя и к месту сказать твердое «нет»? Почему возразить всегда труднее, чем согласиться? Кто задумывался, тот знает: потому, что для любого человека немного оскорбительно получить отказ даже на самую незначительную просьбу.
А то, что можно обычному человеку, для Их Величества часто совершенно недопустимо. Сначала вежливый отрицательный ответ, затем еще какая-нибудь невнимательность к королевской персоне, а там, того и гляди, зашатаются сами устои государственности. Нет, король имеет право лично делать только те предложения, от которых невозможно отказаться.
— Я все понял, — устало произнес Олмир, прерывая Краева, — поступайте как считаете нужным, разводите свою бюрократию дальше. Да сядьте, пожалуйста.