Сказанное требовало серьезного обдумывания. Выходит, что не только он, но и кто-то другой, точнее — многие, видели его женщину обнаженной. Вана кольнуло смутное чувство, тревожное и неприятное. Неужели это ревность?
Поворошив угли, он спросил Питера:
— У вас всегда так безлюдно?
— В полдень народу в самом деле мало. Вообще-то сиеста у нас. А в другие часы бывает, что и не продохнуть.
— Куда же все прячутся?
— Слушай, утопленничек, не напрягай. Дай отдохнуть.
Ван проревизировал корзину, выложил из нее три налитые соком груши, чтобы заедать мясо. С большим удовольствием, конечно, он съел бы дыню, но ножа обнаружить не удалось, а тревожить по этому поводу Питера не решился.
Наконец он пришел к выводу, что мясо готово, и приступил к трапезе.
Давно не пробовал он такой вкуснятины. Насытившись, он обтер руки о песок, умылся.
Окрестности постепенно наполнялись людьми. На него никто не обращал внимания, и Ван превратился в старательного наблюдателя.
Обитатели этих мест появлялись отовсюду. Из-под неприметных тентов, из домиков, аналогичных тому, в котором Ван провел свои первые на острове часы, из-за ближайшего кустарника. Выходили, как правило, парами — мужчина с женщиной. А иногда шумными компаниями, нагруженные музыкальными инструментами и иной всячиной. Все беззаботные, раскованные и веселые. Почти все женщины были с открытой грудью, топлесс. Незаметно воцарился шум и гам.
Нормы приличия здесь были явно занижены. Слишком фривольные объятия, непристойные касания, вызывающие игры в воде покоробили Вана.
Устроили себе бесконечное удовольствие, с неприязнью думал он. Словно в раю живут — ни забот, ни обязанностей. А ведь все равно без достижений цивилизации не могут обойтись. Еду им привозят. Душевыми кабинками и прочей бытовой техникой обеспечивают. Наверняка, еще и лечат.
На Беззаботных островах существовали морские курорты, удовлетворяющие потребности самых взыскательных отдыхающих. Но Ван-то попал в необорудованную, дикую зону и вдоволь покритиковал в душе ее неприкаянных обитателей.
Из-за благодатного климата, отсутствия деловых поселений и промышленных объектов острова притягивали людей, в незапамятные времена получивших обидное прозвище «лишние». Тех, которые по различным, порой довольно веским причинам не нашли себе места в обществе, оказались ненужными, невостребованными, не способными приносить окружающим пользу своим трудом или — на худой конец — одним лишь присутствием.
В известные исторические времена такие люди были всегда, изменялось только их количество. В эпоху первой волны автоматизации и роботизации, например, доля реально безработных достигла трех четвертей трудоспособного населения. Затем, с увеличением потребности в работниках творческих профессий количество «лишних» уменьшилось, но никогда не равнялось нулю.
Ремита не была исключением в этом плане, и многие подданные королевства имели опыт длительного прожигания жизни на Беззаботных островах. Даже их первая воспитательница Баба Аня, ныне Анна Михайловна Оболенская, Главная королевская фрейлина, пережив в ранней юности личную трагедию, почти пять лет провела здесь. Потом, к счастью, душевные муки отпустили ее, и она смогла вернуться в общество. Доучивалась в школе, сидя за одной партой с Элеонорой Кунтуэской, впоследствии Ремитской, матерью Олмира.
В Галактическом Содружестве принималось за непререкаемую истину, что зрелость, цивилизованность общества определяется степенью его заботы о своих «лишних» членах. Олмир много чего мог бы рассказать о том, сколько головной боли причиняет королевской администрации неназойливое обхаживание неорганизованных обитателей Беззаботных островов. Но Ван ничего про это не знал. Он решил, что попавшие в поле его зрения люди специально устроили себе нечто вроде «погружения в прошлое». Он читал, что многие историки для того, чтобы лучше понять образ мыслей изучаемых ими предков, искусственно создавали условия их существования. Но всегда где-то что-то упустишь, с абсолютной точностью прошлое не восстановить, и он любил выискивать, что эти ученые не учли, в чем недочеты их экспериментов.
Осуждающе наблюдая за увиденными им людьми, заодно Ван пристыдил и себя. Тоже мне, сыграл роль морского волка. Издевался над Олмиром, подсовывая солонину и сухари вместо нормальной пищи, а сам как ухватился за штурвал, так тут же устроил кораблекрушение.
Кстати, встревожился он, почему он решил, что с Олмиром все в порядке? Не рано ли он успокоился? Развлекается, прохлаждается, а лучший друг в это время… и Ван принялся тормошить Питера. Тот, осоловело хлопая глазами, никак не хотел воспринимать объективную реальность.