Из-за того, что на тропе к горному пастбищу часто попадались острые камни, невидимые под пучками травы, ноги у нас с братом были вечно разодраны. Как-то летом, когда накатила жажда, мы ворвались в стойло на альпийском лугу и брат двинулся прямиком к корове, которую хотел по-скорому подоить. Но корова была молодая и лягнула его с такой силой, что он вылетел из стойла по воздуху. С того самого времени в Захранге я умею доить коров и сегодня нередко угадываю других людей, которые тоже это умеют, – таким же образом иногда можно распознать в человеке адвоката или мясника. Этот навык дойки пригодился мне спустя много лет – во время работы с астронавтами из экипажа космического шаттла. Толчком к работе послужило мое страстное увлечение исследовательской миссией на Юпитер, оказавшейся чрезвычайно сложной и встретившейся на пути со множеством трудностей. Аппарат «Галилео» был запущен в глубины космоса с шаттла «Атлантис» в 1989 году, после многих задержек и изменений в планах. Чтобы достичь нужной скорости, его нужно было сначала провести один раз мимо Венеры и потом дважды – мимо Земли: тогда гравитация двух планет создавала необходимую центробежную силу. Вся эта эпопея продолжалась четырнадцать лет, и уже в самом конце миссии, в 2003 году, когда у зонда «Галилео» заканчивалось топливо, НАСА решило использовать остатки собственной энергии зонда, чтобы увести его с орбиты спутника Юпитера. В процессе схода зонда с орбиты планировалось измерить силу притяжения гигантской планеты. Чтобы не занести микроорганизмы с Земли на спутник Юпитера Европу, покрытую толстым слоем льда, под которым ученые не исключают наличие жидкого океана, а в нем – и микробной жизни, зонд «Галилео» решено было бросить в атмосферу Юпитера, в газах которой он превратится в сверхгорячую плазму. Перед гибелью зонда почти все ученые и инженеры, принимавшие участие в работе над проектом, собрались в Центре управления полетами в Пасадене, штат Калифорния. Я знал об этом мероприятии. И непременно хотел туда попасть, догадываясь наперед, что многие станут праздновать с шампанским в руках, а другие будут в глубокой печали. Но разрешения присутствовать мне не дали, и я тогда просто перелез через забор из рабицы, огораживавший территорию, но охранников на входе в Центр управления уже не преодолел. Один физик, которому я до сих пор благодарен, каким-то образом узнал меня, когда меня уже схватили, и позвонил в штаб-квартиру НАСА в Вашингтоне. Там, по чистой случайности, шло совещание высшего руководства, и к телефону был вызван глава агентства, поскольку я пообещал уложиться в шестьдесят секунд со своим сообщением. Мне повезло. Он видел некоторые из моих фильмов и распорядился: «Впустите этого сумасшедшего вместе с камерой». Сейчас для меня самое памятное в той встрече – момент, когда почти все участники зарыдали, как только внезапно было объявлено, что именно в эту минуту произошла гибель «Галилео». Однако сигнал от зонда еще оставался устойчивым, и, как и было рассчитано, данные с него продолжали поступать в течение пятидесяти двух минут. Все это время сигналы от уже сгоревшего и расплавившегося зонда были в пути, пока не достигли Земли.