Из этого удивительного открытия родилось Дело, которому отныне Игорь Савенков посвящал основную массу времени и сил, свободных от работы и личной жизни.
Дело дарило ему наслаждение. Такое наслаждение, какое не могла дать ему ни одна женщина, ни одна самая лучшая книга и никакая самая прекрасная музыка.
Проводив Веру с кладбища до ее дома, Игорь сел в машину и направился туда, куда влекло его Дело. Сегодня среда, по средам она возвращается домой около семи вечера, проверено неоднократно. Он купил большой букет цветов и занял позицию у выхода из метро "Сокольники". Ждать пришлось недолго, у этой женщины жизнь размеренная, по часам выверенная, эксцессов не предусматривающая.
Вот и она. Усталая, лицо безрадостное, глаза потухшие. Идет тяжело, и все ее годы на виду, ни один не спрячешь. Ей должно быть пятьдесят два - пятьдесят три, Игорь помнил, что она всегда была на двадцать лет старше его.
- Здравствуйте, Ольга Петровна, - он шагнул ей навстречу, протягивая букет.
- Это опять вы?
Но не удивилась, словно знала, что он снова будет встречать ее. Знала и ждала. Хотя сейчас, как и в прошлые разы, начнет делать вид, будто для нее это полная неожиданность.
- Опять я. Вы мне не рады?
Она не ответила, но букет взяла, поднесла к лицу.
- Хорошо пахнут.
Цветы скрыли ее улыбку, но Игорь был уверен, что улыбка была. Точно была.
- Позвольте, я вас провожу?
- Проводите. Хотя я все равно не понимаю, зачем вам это нужно, Игорек. Вы такой молодой, красивый мужчина, ну что вам за интерес провожать такую скучную старуху, как я.
- Вы не старуха, Ольга Петровна, вы - Женщина с большой буквы, и я прошу вас больше никогда так о себе не говорить. Это оскорбительно.
- Для кого оскорбительно? Для меня?
- В первую очередь для меня. Такими словами вы оскорбляете мои чувства.
- Вы не похожи на современных тридцатилетних мужчин, Игорек, - заметила она, теперь уже открыто улыбаясь. - Вы как будто из другого поколения.
- Почему?
Он отлично знал, почему, и хорошо понимал, что именно она имеет в виду. Но он хотел, чтобы Ольга Петровна сама сказала. Вслух. Это доставит ему удовольствие.
- Потому что современные тридцатилетние мужчины не знают таких понятий, как оскорбление чувств.
И даже если что-то подобное испытывают, все равно не находят нужных слов, чтобы это выразить. Наступила эпоха словесного оскудения. Я ежедневно слушаю, как говорят мои ученики, и прихожу в ужас, ведь они владеют от силы тремя десятками слов, и уж конечно, при помощи этих жалких трех десятков не могут сформулировать ни одну более или менее сложную мысль. А у вас, похоже, были в школе хорошие учителя литературы и русского языка.
Вот. Она это сказала. Игорь был наверху блаженства.
Да, учителя у него были хорошие, особенно одна, которая вела литературу и русский с седьмого по десятый класс. Ольга Петровна Киселева. Боже, как она была красива! Во всяком случае, Игорю так казалось. Он таял от восторга, глядя на нее, сердце его готово было разорваться, и он ненавидел звонок, возвещающий об окончании урока. На ее уроках он готов был сидеть вечно. А она его даже не помнит… Ни в лицо (но это ладно, за столько-то лет он наверняка сильно изменился), ни по фамилии.
Впрочем, чему удивляться, ведь сколько учеников через ее руки прошло за эти годы, разве всех упомнишь! Хотя его-то, Игоря, она уж, казалось бы, должна была помнить.
Ведь не каждый день такое случается. А с другой стороны откуда ему знать? Может, и каждый день. Черт их знает учителей, что у них там происходит на самом деле.
Однако факт остается фактом: Ольга Петровна Киселева забыла своего ученика Игоря Савенкова. Ну и пусть. Придет время - он ей напомнит. Или не напомнит, видно будет по ситуации. Он сам решит. - - Ольга Петровна, вы не хотите мороженого? - предложил он.
- Спасибо, нет. Какое мороженое в такой холод, что вы!
- А чего вы хотите?
- Ничего, - она взглянула удивленно, непонимающе. - Спасибо, Игорек, я ничего не хочу.
- Но мне хотелось бы сделать вам что-нибудь приятное.
- Вы подарили мне цветы, этого вполне достаточно.
И вы скрашиваете мне дорогу от метро до дома.
- Значит, я не могу больше ни на что рассчитывать?
Этот вопрос Игорь подготовил заранее. Он встречает Ольгу Петровну по средам у выхода из метро уже полтора месяца. С девушками и молодыми женщинами все происходит куда быстрее, не то что с пожилыми учительницами. В первый раз Игорь изобразил случайное знакомство, нашел повод заговорить, постарался понравиться, вовлек ее в беседу и незаметно проводил до самого дома. В следующий раз ждал ее с цветами и смущенно уверял, что сам не понимает, что это с ним такое, но их встреча неделю назад оставила в его душе ощущение чего-то родного и теплого, и он просто не мог отказать себе в удовольствии…, и так далее. Трудно сказать, поверила ли она, но цветы взяла и всю дорогу до дома поддерживала оживленную беседу. В следующую среду все повторилось, и в следующую, и еще в следующую. Но все словно заморозилось. Она не предлагала Игорю зайти в гости на чашку чаю и не давала ему повода спросить номер ее телефона. Но Игорь не торопился. А куда ему спешить? Все будет идти своим чередом, и все сделается тогда, когда должно будет сделаться. Он понимал, что есть еще одно обстоятельство, которое сдерживает его, не давая проявлять излишнюю торопливость. Да, когда-то она казалась ему олицетворением красоты мироздания. Когда-то, но не теперь. Теперь Ольга Петровна Киселева была обычной женщиной за пятьдесят, утратившей четкость черт лица и изящество линий тела, расплывшейся, с незакрашенной сединой и не совсем аккуратным макияжем - следствием возрастной дальнозоркости и утраты кожей молодой упругости. И ни малейшего вожделения она у Игоря не вызывала. Так что торопиться и вправду некуда.