- Привет мам. Как вы?
- Ой, да мы хорошо, скучаем очень, – быстро тараторила. – А ты как? Как у тебя дела?
- Всё хорошо. Скоро домой, – получилось слишком печально.
- Что-то случилось Тём? – обеспокоено. – Я чувствую.
- Да не, всё нормально мам, – успокаиваю, и её, и себя заодно.
- Артём, – более строго.
- Немного поругались с Марианной, но помиримся, – наверное добавляю мысленно.
- Да конечно помиритесь. Всё будет хорошо, – после слов родительницы становится легче.
- Люблю тебя мам, – улыбаюсь.
- И я тебя люблю, – произносит с особой теплотой.
Наш телефонный разговор прерывает стук в дверь. Я быстро прощаюсь с матерью и направляюсь открыть незваным гостям. Каково было моё удивление увидеть там Богдана.
- Я тебе её не отдам, – начал сразу, как открылась дверь. – Я не сдамся. И когда ты ошибешься, а ты ошибешься, я буду рядом.
Я не успел ничего ответить, потому что парень стремительно удалялся от моего номера, оставив меня в растерянности, и накатывающей яростью.
Глава 37.
Марианна.
Как же моя вспыльчивость мешает мне в жизни. Я сама не знаю зачем предложила Артёму это глупую паузу. Что я хотела ею доказать? Что вся такая сильная? Что мне на всё и всех пофиг? Но это же блин не так. Больше нет.
Сколько раз я порывалась набрать ему первая, но каждый раз одёргивала себя. Из-за чего лью слёзы в подушку. Ненавижу себя за это. И его ненавижу. Или люблю? Как же я запуталась.
Но всё же есть небольшой плюс от бессмысленной паузы – мы встретились с Соней. Когда стало всё совсем печально, я написала ей с предложением прогуляться, и она охотно согласилась.
Соня не лезла с расспросами, за что я ей безмерно благодарна, зато сама не замолкала, то и дело веселя меня различными историями.
Каждый день дома – пытка. С отцом практически не вижусь, стараюсь даже не пересекаться с ним, а Светка, видимо со мной. Спасает только верный друг – это мой инструмент, гитара.
Ненавистная дата приближается вместе с датой приезда Кострова. В годовщину мы должны всей семьёй пойти на кладбище, вознести дань памяти. Словно отцу на это не всё равно. Светка тоже попрётся с нами, а то как же СМИ осудят. А их там будет немерено. Слетятся как стервятники к добыче. Я бы очень хотела, чтобы в этот день Артём был со мной, он мне нужен.
С какой-то стати стал снова написывать Кузин. Не знаю, как ему ещё объяснить, что между нами всё, совсем. Сколько раз бы я ему не говорила, он всё равно постоянно маячит где-то неподалеку.
Мы с Павлом стояли на парковке возле вокзала. Бедное кольцо дотёрла до блеска, машинально крутя его. Через тонированное стекло наблюдаю как Артём подходит к родителям и не сдерживаясь обнимает их. Сомневаясь несколько минут, я всё же выхожу из машины, но не спешу разрушать семейную идиллию. Костров сам замечает меня. Что-то поспешно говорит предкам и мчится ко мне.
- Я соскучился, – обнимает меня, будто и не было той ссоры.
- Я тоже, – выдыхаю, прижавшись к нему сильнее.
- Перестала дуться? – спрашивает отстранившись. – Хватило паузы?
- Вполне, – улыбаюсь, кладу голову ему на грудь. Чувствую, как бешено бьётся его сердце, как сокращается его грудная клетка, и становится так спокойно, легко. – Прости.
- Это ты меня прости, – целует в макушку, хочется, чтобы этот момент длился бесконечно, но жизнь сурова и редко бывает именно так как хочется, вот и сейчас момент спокойствия прерывает Костров старший. Мужчина подошёл к нам, но ничего не говорит, просто молча пялится. – Сейчас пап. Мне нужно идти, – накрывает мои губы своими, проникая рукой в пучок собранных волос. – Увидимся завтра.
- Увидимся, – улыбка растекается по моему лицу, настроение растет вверх.
Не понимаю, как я могла решить, что могу отказаться от него? Сейчас я отчётливо понимаю, что он – и есть моя жизнь.
Дома, как и всегда в последнее время, тихо, отец снова пропадает на работе, что меня только радует, Светка заперлась в комнате, опасаясь, что я могу с ней что-то сделать. Да, да, мне как-то по великой случайности удалось подслушать её жалостливый писк: - «Андрюш, я боюсь, что Марианна может навредить мне и малышу. Ты же знаешь, что она не стабильна. Мне страшно. Может стоит вернуться к первоначальному варианту?».
Первоначальный вариант – отправить меня куда-нибудь подальше и забыть. Но на моё удивление, отец жёстко на повышенных тонах гаркнул на мачеху, и та принялась рыдать, как в последний раз.
Я с трудом дождалась утра, то и дело просыпаясь и постоянно ворочаясь, потому что снова вернулись кошмары. Их тяжело назвать ужасами, но каждую ночь - это один и тот же сон от которого я просыпаюсь с испариной на лбу.
Денискина комната, мы с братиком лежим на кровати, я читаю ему ярко иллюстрированную сказку, мальчишка тепло меня обнимает, а мама поливает цветы, в основном это орхидеи, от которых она была без ума, и два декабриста которые ей достались в наследство от её матери, а той от её, и т.д., что-то типа семейной реликвии, только живая. Женщина внимательно вслушивается в произведения классика, и тихонько, практически про себя, повторяет некоторые строки. На улице светит солнце, озаряя своим светом часть комнаты, попадая и к нам на кровать. Но резко становится темно, а лица близких мне людей, серыми. Темнота сгущается, становясь непроглядной. Дверь комнаты распахивается, я больше не вижу лиц, только силуэты, которые оглушающе кричат голосом дорогих мне людей: - «Это ты во всём виновата! Только ты!». Дверь закрывается, всё смолкает, и я остаюсь одна в кромешной темноте. Когда их только не стало я просыпалась со слезами, потом сны пропали, и я облегченно вздохнула на целых пять месяцев, и вот снова вернулись.
Павел довозит меня до кафе, в котором мы договорились встретится с Артёмом. Когда я приехала, Кострова ещё не было. Я заняла любимый столик, заказала кофе. Время шло несправедливо медленно. И я залипла в окно, наблюдая за мелькающими людьми. Каждый из них был занят своими делами, не замечая друг друга.
- Как дела малыш? – выдернул меня из раздумий любимый голос.
- Хм. Малыш? – отреагировала тут же
- Я просто проверял тут ли ты вообще, – улыбка растекается по лицу.
- Как видишь, – шутливо показываю язык.
- Всё нормально? – становится серьёзным. – Скажешь, что всё ок, я тебя укушу.
- У нас в семье пополнение скоро будет, – вырывается нервный смешок.
- В смысле? – на лице Кострова пробегает непонимание, и сменяется удивлением. – Ого.
- Такая жизнь, – с иронией повторяю слова отца. – Не удивлюсь если в ближайшее время меня сбагрят куда-нибудь, – отпиваю кофе, который успел уже остыть.
- Ты же сейчас не серьёзно? – встревожено.
- Не знаю, – пожимаю плечами. – Светка не оставляет эту затею. А завтра мы все дружной семьёй, – усмехаюсь. – Идём к маме с Дениской.
- Кринж – вздыхает. – Хочешь я пойду с тобой?
- Да. Очень, – ощущаю его горячую ладонь на своей, и внутри становится тепло. – Спасибо, ты мне очень нужен, – выдаю откровение. – В восемь за тобой Павел заедет.
- Хорошо, – нежно улыбается, протягивая небольшую коробочку.
- Что это? – всматриваюсь в лицо парня.
- Открой, – двигает её ближе ко мне.
Сняв упаковочную ленту, развернув несколько слоёв бумаги для упаковки, я наконец-то добираюсь до содержимого. Внутри лежит медиатор для гитары, серый, с фоткой Артёма с мячом.
- Чтобы ты помнила, что я всегда рядом.
- Спасииибо! – подрываюсь с места, и эмоционально обнимаю Кострова, а затем нежно целую, наслаждая нашей близостью и спокойствием. Он такой милый, аж сносит крышу.
Около девяти Павел вернулся к коттеджу один. Объяснив, что никто не вышел, а на домофон не ответили. Наверное, он сам добрался до кладбища – первое что мелькнуло у меня в голове, подогревая надежду, которая уже была обречена, потому что сотовый молчал, даже на двадцатый мой звонок.
Я села максимально, на сколько позволяет автомобиль, далеко от Светки, но она то и дело кидала взгляд на переднее сиденье, где сидел отец.