– Опять? – Пак остановился в дверях.
– Мать бы их… – отшвырнув телефон, выругался Малахов. – И снова кто-то висит на линии. Иди, Леня!
– Не стоит волноваться, – Снегирев встал и поддержал шефа под локоть. Обернулся к двери и позвал: – Сережа!
В гостиную заглянул дежурный телохранитель – крепкий парень лет тридцати.
– Не беспокойтесь, – усаживая Малахова на диван, ворковал Снегирев. – Сережа нас проводит и закроет двери, а потом поможет вам лечь. Не будем переживать раньше времени, все утрясется.
– Надеюсь на тебя, – похлопал его по плечу Борис Владимирович и дал знак телохранителю проводить гостей.
Через несколько минут Сергей вернулся и поинтересовался:
– Вы где ляжете, Борис Владимирович? В кабинете или в спальне?
– Пожалуй, в спальне, – решил шеф.
– Тогда я прикорну здесь, в гостиной. Приготовить пижамку?
– Не надо, – отказался Малахов. – Я так, в халате. Завтра, когда придет утречком экономка, скажи, чтобы сварганила легкий завтрак: молочную овсяную кашку, творожок там, чайку – и поставила на стол вазочку с лекарствами, не то опять забуду. А телефон переключи на автоответчик.
– Не беспокойтесь, Борис Владимирович, – заверил телохранитель.
Заботливо поправив завернувшийся воротник халата шефа, он незаметно прилепил ему на стойку воротника маленькую черную бусинку, которая, как репей, вцепилась в ворсовую ткань. У дверей спальни Адвокат отстранил Сергея, вялым движением руки дав понять, чтобы занимался своими делами.
Тот переключил телефон на автоответчик, покосился на закрывшуюся за шефом дверь спальни и включил телевизор, убавив звук до минимума – делать все равно нечего, а спать не хотелось. Главное, нельзя пропустить момент, если хозяин вдруг встанет ночью по какой нужде: если он обнаружит тебя сонным, жди разноса.
В квартире было тихо. Едва слышно мурлыкал телевизор, мелькали на экране какие-то картинки, за окнами, закрытыми специальными жалюзи и светонепроницаемыми шторами, скрывавшими пуленепробиваемые стекла, сгустилась ночная темнота…
На ходу застегивая щегольское длинное черное пальто, Пак выскочил из подъезда и тут же увидел приземистый темный «форд», в котором лениво покуривали двое его бойцов. Рванув дверцу, Кореец плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем и жарко выдохнул:
– Ну?! Шеф уже потерял терпение!
– Засекли, – приминая в пепельнице окурок, отозвался один из подручных, сидевший сзади. – Сейчас Бриня подскочит.
– Вызовите фургон, – распорядился Леонид.
– Какой? – уточнили из душной, прокуренной темноты салона.
– Любой, хоть рафик, но побыстрее. И сделайте «Яшу»! Где Бриня?!
– Вот он.
Щупая дорогу светом фар, во двор медленно вполз старенький жигуленок: помятый, с пятнами шпаклевки на дверцах и капоте, словно покрытый камуфляжем. Из него выбрался неуклюжий человек в похожей на блин кепочке и стеганой нейлоновой куртке. Пак выскочил из машины и поспешил ему навстречу:
– Нашли? Где?
– Километра полтора, – Бриня развернул карту-схему города и показал место. – «Жигули-четверка», горчичного цвета, старая. А вот номерок.
Он сунул в ладонь Корейца клочок бумаги с несколькими цифрами и буквами. Мельком взглянув на него, Леонид в знак признательности хлопнул Бриню по плечу тяжелой ладонью и опять нырнул в салон «форда».
– В общем так. Он на Ленинградке, в районе кооператива «Лебедь», недалеко от моста через «железку» и «пьяного шоссе», ведущего к каналу и Тушино. Обкладываем как зверя и Яшку забрасываем вперед. Уйдет – головы отвинчу! Где фургон?
– Подходит.
– Связь с ним есть?
– Да. Яшка там.
– Хорошо, поехали!
Пак сунул в рот очередную сигарету, прикурил и жадно затянулся. Все разговоры о деньгах и процентах его только утомляли. Он понимал, что там решаются важнейшие дела, но пусть за них болит голова у Сашки Снегирева и самого Адвоката, а Лене Паку больше по душе действие, будоражащий кровь, дразнящий азарт погони и охоты за человеком. Вот его стихия!
Пока Бриня разворачивал свою старенькую колымагу, «форд» взревел мотором и вылетел со двора. Поворот, еще один, и под широкими шинами зашуршал асфальт Ленинградского шоссе.
– Где фургон? – не оборачиваясь, повторил Пак.
– Через пять минут будет ждать за светофором, у поворота на «Водное Динамо».
Душин торопливо сворачивал аппаратуру. День сегодня какой-то дурной, просто все валится из рук и никак не удается с первого раза сделать то, что обычно занимает несколько минут. Хорошо бы, конечно, сейчас еще потихоньку сползать к дому Адвоката, выждать, пока там все успокоится, и снять установленное на линии в распределительном колодце миниатюрное передающее устройство. Именно оно и гнало на аппаратуру Левы Душина все сказанное в квартире Малахова по телефонным проводам. Радиотелефоном перехватывать и записывать легче – эта техника у него тоже была, но ее он уже успел упаковать в спортивную сумку.