Чем многие с удовольствием пользовались. Игрок же — как ребенок. Он каждый раз испытывает допустимый предел поведения. И стоит сделать раз исключение и позволить укусить себя за палец, в следующий раз объектом нападения станет целая рука, и пошло-поехало. Как говорится, коготок увяз — всей птичке пропасть…
А следующая ситуация заставила Аркадия задуматься об ответственности за свои слова и поступки. Действующие лица те же: Аркадий, Саша Цаплин и «примкнувший» к ним Валериан Питерский.
Валериан Питерский
Как-то вечером в «Государыню» заехал высокий, поджарый, подвыпивший мужчина, все руки и пальцы которого были украшены татуировками, свидетельствующими о том, что их владелец совершил не одну ходку. По национальности он был славянин. Сопровождал его товарищ, ничем таким не приметный, за исключением таких же синих перстней. Друзья застолбили стол блек-джека и пошли ужинать в «Радугу». Вернувшись, вели себя за столом очень буйно, причем в этом усердствовал высокий и худой, к которому его товарищ обращался не иначе как Валериан. Позже промелькнула фраза, что они прибыли в Москву на «гастроли» из Питера. Поэтому и Валериан Питерский. Играли всю ночь, запивая проигрыш огромным количеством водки. Валериан шумел по поводу и без повода: кричал, матерился, в общем, ничего необычного — все как всегда. В отличие от Красной Шапочки с девушками старался держаться галантно, насколько позволяло его состояние, но на ребятах-дилерах отыгрывался по полной. Поэтому менеджер дал указание пит-боссу ставить к нему дилером за стол только представительниц слабого пола, чтобы криков было поменьше. Аркадий в качестве инспектора попал за его стол под утро, когда все деньги уже были обменяны на фишки, а фишки аккуратненько лежали во флоте. На столе перед Валерианом грудилось штук 10–12 четвертачков — остатков прежней роскоши. Выпив немерено водки, Валериан еще пытался как-то играть, а его друг откровенно спал, опустив голову на стол.
Оставшиеся фишки за две раздачи переместились во флот, и Валериан тут же расслабился и успокоился: нет фишек — и не за что сражаться и переживать. Выпив рюмку и откинувшись на спинку стула, сказал, обращаясь к откровенно спящему товарищу:
— Ну что, Вась, проиграли мы. Ну да ладно. У них свое казино, а у нас — свое.
С этими словами он достал из кармана брюк два металлических колпачка, очень похожие на наперстки, используемые при шитье. Из другого кармана вывалил на стол всю мелочь. Собрал в стопку 3 или 4 монетки по копейке и накрыл их одним из колпачков. Сделав возвратно-поступательное движение каждым из них, причем каждый из колпачков он двигал разными руками, толкнул в бок своего товарища:
— Ну, Вась, где копейки?
Но Вася спал глубоким сном и не то что не слышал слова, не реагировал на толчки в бок, которыми его пытался разбудить неугомонный Валериан.
Тогда, обращаясь к девушке-дилеру, спросил ее:
— В каком монетки?
Та лишь плечами пожала. И тут настала очередь Аркадия:
— А ты как думаешь, где?
И тут что-то нашло на молодого человека. Потом он сам себе не мог объяснить, зачем он это сделал. Видя, что никаких других передвижений, кроме единственного, колпачки не совершали, Аркадий указал на тот из них, который изначально накрыл мелочь. Валериан поднял его, и, конечно, копеек под ним не оказалось…
— Ну, парень, ты попал! Кто тебя просил открывать? Никто не просил. Ты сам взял и открыл. И не угадал. Я вот тоже у вас тут не угадал. Так что теперь вернешь мне все проигранные деньги.
Опьянение куда-то улетучилось, и чем больше говорил Валериан, тем трезвее он становился, и тем быстрее входил в агрессивное состояние, накручивая сам себя. Заводя себя подобными разговорами, вошел в «образ», из которого очень сложно выйти, особенно если этот образ — твоя жизнь.
— Теперь ты от меня никуда не денешься! У вас тут один выход, поэтому я вот сяду на диванчик и буду тебя ждать. А когда ты закончишь, мы вместе с Васей поедем к тебе домой, и ты отдашь мне все мои денежки!
Матерные словечки во всех этих фразах отсутствовали полностью, хотя свою виртуозность в обращении с ними Валериан продемонстрировал в самом начале своего визита, и от этого Аркадию становилось еще страшнее…