Она положила трубку.
Ален знал о ней не много, но достаточно, чтобы поверить ее словам. Обескураженный, потерянный, он позвонил дежурному по этажу.
– Двойную порцию кофе и покрепче, пожалуйста, – попросил он.
Затем прошел в ванную и стал под ледяные струи душа. Когда он одевался, снова зазвонил телефон.
– Мистер Пайп, вас вызывает Нью-Йорк.
Ален напрягся: Баннистер?
– Ален! Ты слышишь меня? Не клади трубку, Ален!
– Это Сэмми!
– Пошел к черту!
– Не будь дураком, Ален! Я ни черта больше не понимаю!
– А я тем более,- прокричал Ален.
– Это фантастика! Я только что был у тебя дома. Забрал почту… Ты знаешь, что я обнаружил?
– Полицейских?
– Прекрати! Письмо из банка «Бурже».
Ален съежился: попался…
– Тебе снова перевели деньги! Я становлюсь сумасшедшим! Два миллиона долларов на твой счет!
– Врешь,- прорычал Ален.- У тебя перегрелись мозги, и ты не соображаешь, что говоришь.
– Клянусь головой! Два миллиона! У меня в руках бумага.
– Выбрось ее в мусорку! С меня хватит.
– Ален, умоляю тебя…
Он бросил трубку и обхватил голову руками. Его трясло. Все рушилось, теряло смысл… Ему стало страшно. Телефон снова зазвонил. – Это Сара! Я иду за вами!
Он едва сдержался, чтобы не нагрубить ей.
– Я спускаюсь.
– Поторопитесь!
В номер вошел официант.
– Ваш кофе, мистер.
Ален выпил его одним глотком, как лекарство. Он поправил бабочку, натянул носки, и в это время снова зазвонил телефон.
– Это портье, мистер Пайп. Вас ждут внизу…
– Иду,- раздраженным голосом бросил Ален.
Продолжая находиться под впечатлением разговора с Баннистером, он налил в стакан виски и выпил до дна. Выходя, он громко хлопнул дверью. Возле лифта было многолюдно: все в праздничных одеждах. В герметичной коробке лифта нечем было дышать от аромата всевозможных дорогих духов. Холл напоминал муравейник. Он глазами поискал Сару и, не найдя ее, вышел на улицу.
Навстречу ему заспешил Серж. – Мистер Пайп, эти господа ждут вас.
Ален увидел огромный, перламутрового цвета «Мерседес-600», ощетинившийся телерадиоантеннами, три «роллса», два белых и один гранатового цвета. Четверо шоферов в униформах дружно шагали ему навстречу. Из этой компании он знал только одного, своего Норберта.
Мистер,- сказал Норберт,- здесь какое-то недоразумение. Эти господа тоже приехали за вами. Анджело Ла Стреза от мистера Прэнс-Линча, Леон Троцкий от Гольдмана, а Энрико Капилло – шофер мистера Ларсена… Ален отметил, что в каждом автомобиле дверца была предусмотрительно распахнута.
– Перекрасили?- спросил Ален, кивнув в сторону двух белых «роллсов».
– Нет, мистер. В нашем распоряжении прежний автомобиль.
– А! Вот и вы!- радостно воскликнула Сара.- А еще говорят, что опаздывают только женщины! Анджело, вперед!
С видом собственницы она повела Алена в сторону «роллса».
Маленький ресторанчик был заполнен молодежью. Тони, хозяин заведения, прикрикнул на парней, затеявших возню между столиками. Вытерев руки о фартук, он оперся кулаками о стол и сказал Гансу:
– Есть новости. «Роллс» принадлежит агентству «Карлукс». Человек, который взял его напрокат,- американец, некто Ален Пайп. Он остановился в «Мажестик».
– Ганс резко отбросил от себя стул.
– Не горячись, малыш. Никто ведь не похищал твою Тьерри. Она добровольно села в машину.
– Спасибо, Тони, спасибо!
Он выбежал из помещения и прыгнул на заднее сиденье огромного мотоцикла.
– Вперед, Эрик! Едем в Канны!
Переднее колесо мотоцикла оторвалось от земли, и он пулей понесся по шоссе. Держась за плечи друга, с заложенными от ветра и скорости ушами, Ганс переваривал великолепную мысль о самоубийстве. Проведя два бесполезных часа на лестнице в ожидании Тьерри, он решил действовать. Тони знал в округе всех и вся. До того как открыть свой ресторан, он два года работал в полиции, и многие его связи сохранились. Ганс сообщил ему номер «роллса», и трех телефонных звонков Тони хватило, чтобы выяснить, кому он принадлежал.
– Быстрее, Эрик!
Мотоцикл выехал на улицу Антиб, дважды свернул налево и вырвался на Круазетт.
– Остановись здесь,- попросил Ганс,- я сейчас вернусь.
Он уверенно пересек «плац почестей», глядя с презрением на всех этих старых бонз – для перешагнувших тридцатилетний рубеж жизнь была закончена, так считал он. Почему королевские автомобили типа «феррари» принадлежат тем, кто не может их водить? Он бесцеремонно шел сквозь толпу смокингов и вечерних платьев. Забегавшийся обслуживающий персонал не обращал на него никакого внимания.
– Где я могу видеть Алена Пайпа?
– Он только что уехал на концерт, мистер.
– Один?
– С женщиной.
– Концерт в «Палм-Бич»?
– Да, мистер.
Служащий в голубой униформе, отвечая на вопросы Ганса, даже не взглянул на него. Он отвечал десяти человекам одновременно и, возможно, даже на десяти языках. Обезумев от ревности, Ганс выбежал из отеля. Женщиной могла быть только Тьерри. То, в чем ему было отказано, получит другой, потому что у него «роллс».
– Куда сейчас?- спросил Эрик.
– Возвращаемся назад.
– А твоя милка? Ты нашел ее?- не мог успокоиться Эрик.
– Какой-то подонок потащил ее на сраный концерт…
– Поехали за ребятами. Мы тоже будем на празднике.
– Где?
– В «Палм-Бич».
Глава 20
Сара крепко держала Алена под руку. Непрерывно сверкали фотовспышки, лакеи, обливаясь потом, не успевали отгонять машины прибывающих гостей. Несмотря на присутствие службы безопасности, десятки зевак сумели проникнуть через металлическое заграждение, установленное в виде коридора. Оно должно было обеспечить беспрепятственный проход приглашенным на террасу. Волосы Сары украшала сногсшибательная диадема, которую она, улыбаясь, придерживала рукой.
Навстречу Саре устремился Поль, директор ресторана.
– Мадемуазель, позвольте проводить вас за столик…
Он пошел впереди них по аллее, и сотни пар глаз с жадным любопытством принялись разглядывать молодую пару. Сара, наследница семьи Бурже, рассматривалась как самая завидная партия на планете: кто ее сопровождает?
– Вам нравится мое платье?- спросила она, делая вид, что не замечает неприкрытый интерес присутствующих, вызванный их появлением.
Держа Алена под руку, она шла уверенным шагом, содрогаясь от удовольствия от того, что она увидела, и от того, что ее видят; приветствуя на ходу знакомых и дозируя улыбку согласно значимости человека, которому она была адресована. Ален чувствовал себя пуделем, которого тащили на поводке.
– Ален, вам нравится здесь или нет?
Не зная, что ответить, Ален хотел улыбнуться, но, кроме гримасы, ничего изобразить не смог.
– Всегда в последний момент,- по-отечески пожурил ее Цезарь ди Согно.
Он встал, обнял Сару и, наклонясь, чтобы поцеловать ей руку, добавил:
– Вы оба – просто кинозвезды!
К своему большому ужасу, Ален должен был обойти всех сидящих за столом, чтобы представиться. Когда Арнольд Хакетт горячо пожимал ему руку, он приложил чудовищное усилие, чтобы не сорваться с места и не сбежать. Но Цезарь крепко держал его, положив свою ладонь ему на плечо.
– Полагаю, что вы всех знаете… Граф и графиня де Саран, миссис Хакетт… Гамильтон Прэнс-Линч и миссис «урожденная Бурже»,- добавил он сквозь зубы.- Онор Ларсен и, конечно, Бетти Гроун… Юлия и Луи Гольдманы… Пожалуй, все. Я никого не забыл? Тогда садитесь, представление должно вот-вот начаться.
С влажными от многочисленных рукопожатий руками, Ален сел на предназначенный ему стул. Слева от него сидела Сара, справа – графиня де Саран. Пока официанты наполняли бокалы вином, а разговоры приобретали все больше камерный характер, он исподтишка наблюдал за ней, пораженный загадочной, неземной красотой женщины, о которой он бесчисленное количество раз читал в журналах. Своей известностью она была обязана титулу графини и исключительной элегантности, попадая ежегодно в десятку наиболее роскошно одевающихся женщин в мире.