– Похоже, что да, Петр Ильич, – ответствовал Левин. – Рост охвата налицо.
– Вы так думаете, Миша? Охват охватом, а вот финансовые показатели по сравнению с сентябрем не выросли.
– Но и не упали! А в прошлом-то году, помните, как мы просели в октябре? Это же закономерно: люди возвращаются после бархатного сезона несколько опустошенные морально бурными курортными романами и материально – ими же. Так что им не до игры – впору с делами и женами разобраться.
– Ну вам, психологам, виднее… Что скажете о наших будущих дилерах?
– Крепкие ребятишки. Устойчивые. Да вы сами посмотрите, как выкручиваются, – кивнул он на экзаменующихся, которые щелкали задачки своих педагогов как орехи, показывая чудеса в шафловании, расчете ставок и выплат, ловя своих наставников на различных фальшивых тасовках. – Я тут заглядывал в «Титаник» и «Солярис»: их мастера нашим ученикам в подметки не годятся.
– Ну-ну, вашими бы устами… – задумчиво сказал Козырев.
Понимая, что карточные игры – весьма ответственная часть его бизнеса, он все же с большим пиететом относился к рулетке и с нетерпением ждал появления обещанной ему чудо-Лизы.
Наконец настала ее очередь. Девушка была хороша. Петр Ильич обычно не контролировал ход обучения на курсах – этим занимались специалисты и управляющий, не запомнил он Лизу и среди поступавших. Поэтому сейчас она поразила его своей красотой. Стройная, зеленоглазая брюнетка лет двадцати, с гладкими скулами, слегка присыпанными мелкими веснушками, и ослепительной улыбкой большого, но очень красивого, как у Джулии Робертс, рта.
– Дайте-ка я ее проэкзаменую, – решил Козырев, оттесняя Егорыча и второго психолога – Юлю.
– Понятно-понятно, – проворчал старик. – Как Тамара в Лондоне, так он сразу хорошеньких девушек экзаменовать начинает. А так – даже не покажется на занятиях…
– Не ворчи, старый. Просто я хочу и свои мозги освежить. Ну-с, Елизавета…
– Николаевна, – подсказала, улыбнувшись, девушка.
– …Николавна, чем вы нас порадуете? – спросил Козырев тоном старого профессора. – Историю рулетки знаете?
– Она не изучалась научно, но, по слухам, предшественницей сегодняшней игры была «хока». В нее играли в Европе еще в восемнадцатом веке. Имя изобретателя неизвестно, – четко, как на школьном экзамене, ответила Лиза.
– А как она была устроена?
– Примитивнейше! Стол с сорока нумерованными гнездами и бортиком по окружности, чтоб шарик не падал на пол. В центре стола – диск на оси с выходящими из нее шестью спицами. Шар вкладывался к оси в один из шести секторов, и крупье запускал диск. Под действием центробежной силы шар вылетал к кольцевому бортику стола и бегал вдоль него, пока не падал в одно из гнезд. Из сорока гнезд три были «зеро», то есть работали исключительно на казино. Преимущество над современным европейским вариантом – тройное, над американским – полуторное.
– Обидно, да? – усмехнулся Козырев.
– Но мне кажется, что модернизация игры произошла не случайно – уменьшение явного преимущества казино привлекло дополнительных игроков, и в целом баланс положительный.
– Что ж, неплохо, – оценил Петр Ильич. – А теперь подойдите к доске и нарисуйте разметку американского игрового поля. На стол, пожалуйста, не смотрите! – шутливо погрозил он пальцем.
Девушка грациозно подошла к грифельной доске, взяла мел и уверенными прямыми штрихами, свидетельствующими об ее хладнокровии и твердости руки (что тут же, молча переглянувшись, оценили члены комиссии), быстро набросала схему игрового поля: наверху – фронтон «дома» с двумя «зеро», под ним – сам двенадцатиэтажный «дом» с тремя «окошками» на каждом этаже. Часть «окошек»-клеток она в определенной последовательности заштриховала белым мелом.
– Это будет черное, – широко улыбнувшись, пояснила Лиза и дальше четко, без запинки изложила комиссии правила игры, одновременно быстро расчерчивая мелом доску и расставляя по клеткам цифры. – …Вот и вся игра, – подвела она черту под своим блестящим ответом и победно посмотрела на слушателей.
– Вот девка – что мытая репка! – услыхал Петр Ильич у себя за спиной одну из любимых поговорок Макарова, произнесенную с большим смаком.
– Иван Давыдович, ты же у нас вроде не член комиссии, – повернулся к нему начальник. – Прямо как на мед прижужжал.
– Сладкая девочка, сладкая. Даже мне, не члену, хотелось бы посмотреть, как она шарики гоняет, – ухмыльнулся старый ловелас своей шутке.
– Сейчас посмотрим. Елизавета Николавна, – громко окликнул Козырев стоящую у доски испытуемую, – пойдемте-ка вниз, за первый стол. Там и проверим, вся ли это игра, как вы выразились.
Девушка ничем не выразила волнения и уверенно пошла к лифту.
– Что за дивчина? Как фамилия? – поинтересовался Макаров в лифте, увязавшись за Петром Ильичом.
– Семина. Не видел никогда, что ли?
– Да когда мне, Петенька, курсанток-конкурсанток смотреть? Дел-то сколько… – как-то уж чересчур тяжело вздохнул главбух.
В игровом зале за столом Лиза повела себя очень уверенно и профессионально. Схема этой части экзамена была разработана вторым психологом – Юлей Виноградовой. Эта молодая, чуть старше Лизы, женщина была одним из лучших специалистов страны в области создания и проведения ролевых игр, от которых она легко перешла к психологии игр вообще и, естественно, пришлась в казино ко двору. На своих занятиях она знакомила курсантов с психотипами игроков, их поведенческими проявлениями, учила правильно прогнозировать возникновение и разрешение конфликтов. Привел ее в казино как свою любимую ученицу Миша Левин.
По схеме Юли экзаменуемый крупье должен был выдержать настоящую схватку с «активными игроками», роли которых исполняли опытные работники казино. Сегодня против новенькой взялись играть Балуев и сам Козырев. Они придирчиво наблюдали, как Лиза получает игровые фишки у кассира, быстро пересчитывает и раскладывает стопками на своем рабочем месте, отделенном от игрового поля невысокой перегородкой. Фишки отличались номиналом – от двух до ста долларов – и цветом – по числу возможных игроков.
Балуев расставил свои желтые фишки по разным клеткам, играя простые и сложные шансы одновременно, а Петр Ильич поставил стопку своих красных на восьмерку. От опытного взгляда Юли не укрылось, что Лиза внимательно отследила номиналы поставленных фишек, подсчитывая в уме ставки, скопившиеся на столе. Потом она вздохнула, потерла ладони – признак волнения – и легко крутанула колесо по часовой стрелке, тут же пустив навстречу по кольцевому желобу зарокотавший шарик. Когда уставшему шарику осталось бежать всего два-три оборота до падения в одну из ячеек останавливающегося колеса, Лиза громко начала произносить обязательную фразу:
– Ставки сделаны; больше ничего…
И в этот момент к столу подскочил Егорыч и твердой рукой поставил стопку заготовленных фишек голубого цвета на поле чет, граничащее с «манком». Шарик спрыгнул в ячейку с восьмеркой, прокатился в ней, как на карусели, и все замерло. Лиза объявила: «Девять, красное!» – и поставила в соответствующую клетку на разметке «долли» специальную фишку.