– Леонид Егорович, – обратилась она к своему учителю, – прошу подтвердить, что ваши фишки стоят на чет.
– Вот черт, подтверждаю, – одновременно с досадой и радостью согласился Егорыч.
Тогда Лиза приступила к сбору фишек и «выплате» выигрышей. Петр Ильич остался с носом, Балуеву достались призы два к одному, а стопку Егорыча она аккуратно сдвинула «скребком» в сторону, а не к себе. При этом нижняя стодолларовая фишка застряла сразу за границей разметки, а остальные легли на стол аккуратной дорожкой. За спиной Петра Ильича раздалось одобрительное хмыканье Ивана Давыдовича.
– Что ж, объясните ваши действия, милая Лиза, – попросил Петр Ильич. – Если вы что-то предпринимали осмысленно, конечно, – подколол он.
– Ну при назначении ставок я успела оценить их достоинства и выбрала стратегию игры. Главным было полностью исключить ваш выигрыш, потому что при нем казино теряло около двух тысяч долларов, ставки старшего пит-босса не были слишком угрожающими, вписываясь в вероятность один к одному, так как были некрупными и рассеянными по полям. Поэтому я стала играть против вас, Петр Ильич.
– И в чем это заключалось?
– Я рассчитала бросок шарика в противоположную половину от вашей восьмерки, и это у меня получилось…
– И часто это у нее получается? – спросил Козырев у Егорыча.
– Половину набрасывает восемь раз из десяти, – с гордостью ответил тренер.
– Хорошо, – оценил Петр Ильич. – Но почему вы задали уточняющий вопрос Егорычу? Это вроде не по ритуалу.
– Но он и ставку сделал не по правилам… ну почти, – слегка смутилась девушка. – Обычно перестают ставить после слов «ставки сделаны», а таким приемом, который применил Леонид Егорович, пользовались два года назад итальянцы в московских казино. Они рассчитывали попадание шара в равных шансах на его выбегании и делали спорную ставку. Если бы выиграл чет, он был бы в выигрыше, а если бы я сдвигала стопку фишек к себе, лопатка перетащила бы смоченную слюной нижнюю сотню в «манк», угаданный им, и мне пришлось бы выплачивать выигрыш – спорить с клиентом нельзя.
– Умница, – похвалил любимицу Егорыч, забыв, что сейчас он не учитель, а экзаменатор.
– Хорошо, а что вы будете делать в такой ситуации? – спросил Петр Ильич, расставляя крупные ставки по номерам так, что они образовали на колесе крест, исключая этим удачный вброс шара.
– Я не знаю, – смутилась девушка. – Я не уверена, что у меня получится, но лучшим было бы вот это.
Она сосредоточилась, снова размяла пальцы и, крутанув колесо, запустила шарик. Он прожужжал несколько кругов и остановился на… «зеро».
Егорыч восторженно ахнул, а Иван Давыдович почему-то чертыхнулся и грузно ушагал из зала.
– Да, бывает, – задумчиво произнес Козырев. – Что ж, Лиза, с такими талантами вам сам Бог велел стоять на первом столе. Жалко, Макаров ушел, но я отдам распоряжение, чтоб вам вернули плату за обучение – это будет вашим красным дипломом. Вы точно никогда раньше не работали в казино, Лиза?
– Нет, – искренне ответила девушка. – Просто я очень много тренировалась…
Когда все разошлись, взволнованно обсуждая ценное для казино приобретение, Юля Виноградова задержала Козырева:
– Петр Ильич, что-то мне не очень понравилось это шоу. И девушка больно хладнокровно работала, и реакция Ивана Давыдовича какая-то странная.
Петр Ильич отмахнулся от ее подозрений, посчитав, что Юля просто позавидовала успеху потенциальной соперницы – раньше она считалась первой красавицей в казино.
Глава 6
Петр Ильич вернулся в свой кабинет под впечатлением от увиденного. Его тоже поразила почти модельная красота Лизы. «Вот бы переспать с ней», – подумалось ему. Нет, заводить роман на работе – последнее дело. Командовать женщиной, с которой спишь, все равно что рубить сук под собой. Не зря же он ни в какую не соглашался взять Тамару в шоу казино. Тамара, Тамара… Когда возникла эта трещинка между ними, лишившая тонкий фарфор супружества чистого звона? Вот и сейчас почему в его голове возникла мысль о Лизе? Да потому, что во время их трехдневного свидания с женой в Лондоне они ни разу не переспали: та все время отговаривалась, ссылаясь то на плохое самочувствие, то на Сашку, не спящего в соседней комнате, то на завтрашний ранний подъем. Он даже решил сбегать на Пикадилли, чтоб подцепить какую-нибудь мулатку для мести, но побрезговал…
«Эх, трахнуть бы кого-нибудь без затей, по-рабочему», – подумал Петр, потягиваясь в кресле, и в этот момент Катя доложила о приходе налогового инспектора Серафимовой Софьи Павловны.
– Пусть подождет немного, – распорядился Петр Ильич по интеркому. – Соедини-ка меня с Макаровым, Катюша.
Макаров отозвался сразу же.
– Иван Давыдыч, к тебе зайдет Лиза Семина, которая сейчас экзамен сдавала, так ты верни ей деньги за обучение – она того стоит. А приказ я подготовлю. И чего это ты так расстроился в конце шоу?
– А оттого, Петр Ильич, что опасно таких виртуозов брать на работу. Ишь, «зеро» она катанула на заказ! А если эта девица задумает против нас сыграть с таким же мастерством?
– Да ладно тебе бояться, старый перестраховщик. За ней же столько глаз будет присматривать. Так что порадуй девушку, когда зайдет.
– Ну-ну, – уклончиво промычал Макаров, вешая трубку. – Вот твои денежки, – вытащил он деньги из ящика стола, обращаясь к Лизе, сидевшей во время разговора рядом с ним. – Но будь моя воля, я б тебе не только их не отдал, а еще и штрафанул бы на пару штук за такое поведение. Выпендриться она решила, видите ли. Ты же нам всю игру могла сорвать своим «зеро». Козырев, будь он поумнее, должен бы испугаться такого подозрительного уменья. Нельзя, голубушка, раньше времени демонстрировать свое главное оружие, коли ввязалась в войну.
– А если бы меня не взяли? – спросила Лиза.
– Куда бы они делись? Вот не дам денег, и все тут! – взыграла в главбухе природная жадность. – Ведь не станешь же Козыреву жаловаться, а?
– Ты, дед, палку не перегибай, – жестко сощурилась Лиза. – Может, мне Гиви позвонить?
– Да ладно, ладно, – сдулся вдруг в кресле массивный Макаров. – Уже и пошутить нельзя, – примиряюще проворчал он, протягивая девушке пачку долларов.
…Разговор с Серафимовой проходил в ресторане. Это место было изобретением и гордостью Козырева. Чуть ли не с детства, а скорее с полуголодной училищной юности он лелеял мечту о своем заведении подобного рода. Мечта вдруг обрела вполне конкретные формы совершенно неожиданным образом.
Когда Кротов разрешил разместить казино в бывшей библиотеке, архитектор предложил украсить скучный прямоугольник какой-нибудь «финтифлюшкой из стекла – типа зимним садом». Петр Ильич сориентировался мгновенно. И через три месяца отличительной приметой казино стал ресторан «На чердаке». Козырев неожиданно для себя реализовался и на дизайнерском поприще. В центре зимнего сада вместо фонтана стала красоваться небольшая прозрачная полусфера, через которую все посетители ресторана, как сквозь лупу, могли любоваться не только изумрудом игорных столов и любезными дилерами в хрустящих белых рубашках, но и всем многоцветьем большой игры, происходившей внизу, в святая святых, с ее напряжением, болезненным азартом и дымовой завесой, которую так и тянуло приподнять. Именно сюда Козырев с недавнего времени приглашал всех, кто был ему полезен.
Софья Серафимова оказалась женщиной лет сорока. В ней читались следы былой прелести, впрочем, Козыреву такие женщины – сдержанные и неглупые – всегда импонировали. Да и вела она себя с достоинством, давая понять собеседнику, что задешево не продастся. Петр Ильич хорошо это понимал и решил начать с небольшой прелюдии.
– Мишенька, – он улыбался метрдотелю как брат родной. – Бутылочку «Клико», тешки осетровой, сырку подходящего, салатик наш местный пусть Федор Палыч организует, закусочек… В общем, у нас здесь важный разговор и расстраивать нас нельзя.
И тут же пошел в наступление:
– Знаете, Софья Павловна, мы четко выполняем инструкции всех финансовых органов. Так что вы не думайте, что у нас так все безнадежно плохо с этим делом. Полагаю, что это профессиональное заблуждение…