Глава 8
– Ну вот, одной проблемой меньше, – радостно оценил результат Бориного творчества Петр Ильич, когда они с Машковым вернулись в его кабинет. – Теперь Рифат может присылать своих ребяток на отмывку хоть строем.
– Да, замечательная картинка вырисовывается: входят несколько абреков, садятся за стол «привэ», и один за другим снимают банк. Дилер приветливо улыбается, зрители ликуют, – ехидно ухмыльнулся Машков.
– Ну зачем же так утрировать? Мы их проинструктируем, как ставить. Сначала пусть проиграют по маленькой, а потом, на пятой, скажем, ставке, дадим снять банк на простом шансе, и дело в шляпе – пожалуйте в кассу! И пусть себе зрители ликуют – они свидетели.
– Пит, а крупье наши не просекут, что против них машина играет?
– Чтоб этого не случилось, ротацию кадров устроим – на столе «привэ» будем через неделю их менять по кругу: мол, чтоб все тренировались. В общем, придумаем что-нибудь…
В этот момент в кармане пиджака Машкова запищала рация.
– Слушает Первый, – отозвался он.
– Это Шестой, – назвался бармен Семен из ресторана – он тоже был по совместительству охранником. – Тут Телегин нарисовался.
– Иду. Глаз не спускать, – распорядился Пал Палыч, бросаясь к дверям.
Петр Ильич последовал за ним.
– Как он просочился? – удивился Машков, когда они поднимались в лифте. – Я же велел не пускать его на порог.
– Может, через «Евразию»? – предположил Козырев.
– Вот черт! На коридоре стоит сегодня новенький, а он не знает Телегина в лицо. Но что ему понадобилось? Мало ему вчерашнего позора?
В ресторане Телегина не оказалось.
– Где он? – спросил Машков у Семена.
– На кухню зачем-то прошел. Я не стал его задерживать – люди же кругом, – попытался оправдаться Семен.
– Пошли туда – не отравил бы он нам посетителей в отместку, – усмехнулся Машков, направляясь к дверям, ведущим в царство Федора Павловича.
То, что произошло, было вопиющим нарушением сразу нескольких правил, заведенных Козыревым в казино. Первым из них было не впускать на верхние этажи никого из уволенных, даже из тех, кто ушел по собственному желанию, – расчет с увольняемыми производился в комнате охраны на первом. А изгнанных, к коим относился Телегин, не пускали даже на порог, поскольку никаких расчетов с ними не производилось, независимо от ранга. Во-вторых, на кухню не мог заходить никто из сотрудников казино за исключением самого Петра Ильича и Машкова. А в-третьих, даже они входили туда только в белых халатах. Но данная ситуация была экстраординарной, и они нарушили.
Игорь Андреевич Телегин красовался в святая святых ресторана, резко выделяясь на фоне белых кафельных стен и сливающихся с ними поваров своим знаменитым костюмом цвета неспелого баклажана. Его длинные волосы были, как обычно, забраны в хвостик на затылке и обтягивали узкий череп своими явно крашенными в борьбе с сединой прядями. Это делало Телегина похожим на какого-то престарелого рок-н-рольщика, которые все еще выползают иногда на сцену, на радость своим ровесникам. Узкое лицо бывшего управляющего несло на себе отпечатки многочисленных пороков и так же диссонировало своей бледностью и болезненной сухостью с румяными, потными лицами поваров, как и его нелепый костюм. Телегин стоял с Федором Павловичем возле огромного холодильника, держа в руках какой-то сверток. При виде Машкова и Козырева он попытался спрятать его в полиэтиленовый пакет, но трясущиеся руки подвели.
– Та-ак, Игорь Андреевич, почему вы тут? – спросил Машков, подходя ближе.
– А ты, Федор Палыч, почему нарушаешь? – в свою очередь напустился на шеф-повара Петр Ильич. – Почему на кухне посторонние?
– Господь с вами, Петр Ильич! Это же управляющий наш, а не посторонний. А я человек подчиненный. Они просили подержать в холодильнике лекарство. Брали понемногу на ванночки… – показал старик на пакет, явно смущенный своим промахом и нотацией в присутствии поваров.
– Так, ребятки, – обратился к ним Машков, оценив ситуацию, – пойдите пока перекурите. Палыч присмотрит тут, а мы разберемся, что за лекарство. Вам не сообщили, что господин Телегин у нас больше не работает, так знайте. Идите, идите, – поторопил он удивленных поваров. – Ну-ка, что тут у нас? Откройте, Игорь Андреевич.
– Это… соль из Мертвого моря – мне привезли знакомые, сказали, что нужно в холоде держать. А я положил на время, да все никак не собрался домой отвезти. Мне это нужно от артрита… – самозабвенно врал Телегин, не думая открывать пакет.
Машков решительно вырвал сверток из рук наркодилера и резанул пакет большим кухонным ножом.
– Кокаин чистой воды, – оценил он, слизнув порошок с кончика ножа. – Вот, значит, где вы хранили его. А мои ребята с ног сбились, все обшаривая, – я же вас вчера вытурил с пустыми руками. Сегодня, стало быть, за своим товаром пожаловали.
Телегин понял, что попался.
– Петр Ильич, Павел Павлович, простите, ради бога. Дайте я заберу эту гадость, и больше вы обо мне не услышите, – заканючил он. – Это же не мое – чужое! Я жизнью отвечаю за этот пакет, понимаете? Тут же на сто тысяч «зеленых»!
– А что, Петр Ильич, может, заберем товар в качестве компенсации за ущерб репутации казино? – предложил Машков. – Сдадим его кому-нибудь оптом, и черт с ним, да и с крысой этой, – сплюнул он беловатой слюной в сторону Телегина.
Тот рухнул на колени прямо в этот плевок на кафельном полу.
– Не губите, Петр Ильич! Отдайте! Мне же рассчитываться нечем!
Федор Павлович со страхом наблюдал за происходящим. Шеф-повара заботило не унижение еще вчера почти всесильного в казино начальника – он его, как и многие, не любил, – а то, что он сам поневоле ввязался в опасную историю, из которой можно выйти и через дверь на улицу.
В этот момент в кармане Машкова подала голос рация.
– Первый, это Восьмой. У нас гости «два»!
«Два» на языке спецсигналов обозначало милицию.
– Зачем? Почему идут через отель? – спросил напряженно Пал Палыч.
– Говорят, что об охране хотят договориться.
– Подержи их немного. Скажи, что к ним выйдут, – распорядился Машков. – Менты нарисовались, Пит. Не ты ли заказал их, Гарик? – обратился он к стоящему на коленях Телегину. – Подставить нас решил со своим кокаином?! Хрен вам, не на тех нарвались! – заорал Пал Палыч, тряся его за плечи. – Федя, открой-ка плиту, – велел он шеф-повару.
Старик подбежал и послушно снял специальным ухватиком конфорку с огромной французской газовой плиты, которая работала на манер дровяной, старинной – только на такой можно было приготовить некоторые изысканные блюда. В образовавшееся круглое отверстие, пышущее пламенем, Машков начал высыпать из дыры в пакете белый порошок, который с шипением вспыхивал и превращался в желтоватый дым, уносимый тягой. Игорь Андреевич вскочил с пола и бросился спасать свое сокровище, вытянув руки прямо к пламени. Коротким ударом ноги Машков отбросил его прямо на стол с противнем салата – к баклажановому цвету элегантного костюма добавились разводы майонеза, лепестки зелени и чешуйки моркови. Федор Павлович горестно ахнул, а Телегин взвыл, видя, как в пламени исчезли последние крупинки кокаина и сам опустевший пакет.
– Все! Вы меня убили! За что, гады? Я пять лет работал на вас! Ответите!!! – рыдая, кричал несостоявшийся наркодилер.
– На, утрись, – бросил ему вонючую кухонную тряпку Машков, – и вали отсюда как пришел.
Снова запиликала рация.
– Первый, они сказали, что не могут ждать и зайдут завтра, – доложил охранник с гостиничного входа.
– Ну и хрен с ними, – раздраженно ответил Машков, взглянув в сторону Телегина. – Все, иди, иди, Гарик, нас дела ждут. Да бочком через зал проскочи – не порти гостям аппетит…
Игорь Андреевич плелся по стеклянной трубе, соединяющей «Голден эг» с «Евразией», и с тоской думал, что идет здесь в последний раз, и не потому, что путь в родное казино ему отныне заказан, а потому, что вместе с легким теплым сквозняком его взмокшее лицо холодило дыхание неминуемой смерти…