Далее в течение нескольких лет Геночка подрабатывал частной практикой. Став «целителем», он обрабатывал клиентов, точнее говоря, обирал до последней нитки. Ему верили и обращались даже коммерсанты средней руки. Но потихоньку этот вид бизнеса стал затухать, и Гена метался в поисках, к чему бы прилипнуть. Прилип он в девяностом к Барковой, которой якобы помог избавиться от изжоги с помощью своих сеансов внушения, а на самом деле просто подпаивая ее во время процедур экзотическим тогда «ренни». После смерти знаменитой укротительницы он переключился на выборные технологии, попытался стать «пиарщиком», но конкуренция в этой новой сфере делания денег из сотрясаемого языком воздуха была слишком жестокой, и Геночка не вписался в обойму. Тогда он начал писать «оккультные» статьи и гороскопы для разных мелких газетенок. Работал переводчиком у представителей всевозможных сект. Потом ему повезло – и он пару лет проработал управляющим в гей-клубе. Клуб закрыли после таинственной смерти молодого человека в одной из его задних комнат, в которых обычно уединялись разгоряченные парочки гостей. Тогда он снова вернулся на поприще оздоровления нации, оседлал «гербалайф», «виагру» и даже пытался приторговывать каким-то целебным тибетским серебром. В последние же годы он и вовсе деградировал, публикуя порнографические рассказики в одной газетенке, продаваемой исключительно в запечатанном виде.
– Знаешь, Петька! – вдруг прервался Панин. – Как опытный маг и последователь Кастанеды, могу заверить тебя, что я здесь не случайно. – Он достал из кармана машинку, табак, коробочку с бумагой и неспешно начал скручивать сигарету.
Внезапно оба вздрогнули от пронзительного женского взвизга. Дверь резко открылась. На пороге стояла Катя с остекленевшими глазами – словно уснувшая рыбина.
– Что? – осипшим голосом отозвался Козырев.
– Балуев умер! – Катя уже рыдала, размазывая тушь по щекам.
– Фу! Как ты меня напугала. – Козырев глубоко выдохнул и надел очки. – Успокойся сейчас же. Говори все по порядку.
– Позвонил Машков и сказал, что у Алексея Ивановича удар, что он без сознания и что вызвали «скорую».
– Где он?
– Не знаю, я не спросила. Может, у себя в мониторной? – Катя обладала почти детской способностью как приходить в шок, так и выходить из него почти молниеносно.
– Значит, слушай меня внимательно. Ты сейчас все узнаешь как следует. А я через пять минут освобожусь и подойду к ним туда. О'кей?
Катя исчезла в дверном проеме. Козырев нервно закурил.
– Да, Гена, ты здесь действительно не случайно… – Он вдруг поперхнулся дымом. – Кх-кх… Ты помнишь тот притон в Лялином, куда ты меня затащил после голландских гастролей?
– О чем речь, старик… – Панин мечтательно откинулся на спинку кресла. – Ты никогда не думал, что мы должны благодарить судьбу за то, что она обделила нас таким азартом, какой был у того армянина? Мы же раздели его как младенца! Кстати, по-моему, ты мне обязан своим сегодняшним положением. Не приведи я тебя тогда в то подпольное казино, ты бы не заразился этим делом…
– Никогда я не заражался игрой, – возразил Козырев. – А насчет дела… Ты сам-то играл с тех пор? – Козырев пустил дым кольцами.
– Обижаешь, старик. Я не только играл. Я даже «слил» в Гамбурге весь свой честно нажитый капитал – тысяч этак сто.
– В карты?
– Какие карты, Петя. Колесо удачи! – Панин вновь достал из кармана табак.
– Когда это ты успел? – Петр Ильич искренно удивился.
– Три года назад. Ездил изучать опыт тамошних «голубых» заведений, прикупить кое-что… И попал. Возвращаться не на что было, – вздохнул Гена. – А сколько я книжек тогда перелопатил. У меня мозги вспухли от этих систем. Но когда я, уже без гроша, подбирал на Хеленштрассе подпорченные бананы, у меня вдруг, прости за наглость, открылся третий глаз.
– И что же ты увидел? – не сдержался от иронии Козырев.
– Я увидел, если угодно, что сама рулетка – это колдовство случая.
– А что же делает рулетку страстью, которой подвергается все большее количество людей? – Петра Ильича действительно давно интересовал этот вопрос.
– В чем тайна игры чисел? – Белесые глаза Панина приобрели ярко выраженный голубой оттенок. – Смотри. Крутящийся круг с цифрами. Ничего особенного, но, во-первых, игрок сам наблюдает, как ведется игра. Этого он не может делать, например, при числовом лото. Во-вторых, он собственными глазами видит выигравшие цифры, чего не видит при других играх. Третье – игрок сам решает, сколько и на что он будет ставить – это также в большинстве других игр не предусмотрено. Четвертое: игрок может сразу после того, как выиграл, забрать выигрыш. Это необычно для других игр. Далее, он может надеяться от игры к игре отыграть свой проигрыш, и, наконец, он имеет свободный выбор размера ставки между минимумом и максимумом. Даже тогда, когда у него нет возможности играть по максимуму из-за нехватки денег. Где ты еще встретишь столько завлекательных крючков? К психологическим моментам, о которых я сказал, прибавляется еще и магия чисел. А это уж, простите, не сказки про царя Гороха…
Панина прервал стук в дверь.
– Петр Ильич. Его увезли уже. – Катя, как всегда, что-то жевала. – Пал Палыч говорит, что инфаркт. Я сказала, что вы сейчас будете.
– Буду. И не один. Так он умер или нет?
– Как будто жив… – протянула Катя неуверенно.
Они вышли из лифта.
– Да, Геннадий, пожалуй, это судьба. Ты видишь, как нас закрутила жизнь! Казино, я, ты… – Козырев по-приятельски ткнул Панина в плечо. – Ты же понял. У нас здесь ЧП. Балуев старшим пит-боссом у меня работал. Золотой мужик, но старый уже. Это служба для молодых. Здесь такие нервы – филиал Кащенко. Да и должность, я тебе скажу. С улицы человека не поставишь. А еще мы на днях управляющего лишились – приходится нам с начальником СБ за всем присматривать, а мы ведь не железные… Мысль мою улавливаешь? – Петр Ильич лукаво улыбнулся. – Ты в этом подкован, так что принимай должность. Потянешь?
– Я? Ты серьезно это говоришь, Петр? Конечно! Готов! – возбужденно ответил Панин, не ожидая такого поворота.
– Я тебе помогу для начала. Понимаю, что место не совсем для тебя. Ну поработаешь. Не понравится – уйдешь. Пойдет дело – вырастешь. Ну как?
– Фантастиш! Да ты кудесник, Петро! – Панин расхохотался, обнажив желтоватые зубы.
– Тогда вперед. Я тебя познакомлю с товарищами по камере, – сам засмеялся своей двусмысленности Петр Ильич.
– Канапе с ветчиной и манго, харисса, узелки с кускусом, икра из перца с орехами. К шампанскому отлично пойдет, на мой взгляд, – без обычной лучезарной улыбки излагал метрдотель. – Креветки есть с чили. Из острого, пожалуй, все.
– А икра из перца с орехами – это что? – поинтересовался Геночка.