– Думал, что не найду тебя, Петенька! Ха-а! Не выйдет!
Козырева передернуло от этого смеха. Он резко обернулся и обомлел.
Перед ним торчала белобрысая физиономия Панина. От неожиданности он даже обрадовался:
– Слушай, старик, ты меня напугал! Что ты делаешь на этом погосте?
– Петр, ни слова о Брахмапутре! – захихикал Панин. – Слушай, чертовски рад тебя видеть. Я уже спекся здесь со своими индусами. Ни одной знакомой морды. И вдруг ты!
– Какие индусы? Какая брахмапутра? Объяснитесь, Геннадий! – засмеялся Козырев.
– Я же в минуса выпал, Петька! Ты ж, наверно, и не знаешь ничего! Собака! Не водишься со старыми друзьями! – Панин деланно обиделся.
– Да не… Гена… – смутился Петр Ильич.
– Ну будет, будет… – Гена по-отцовски потрепал Козырева по плечу. – Я тут, понимаешь, у индусов подрабатываю. Переводчиком. Для их «пиджина» моего английского – в самый раз. Ну вот одного моего брахмана сюда и пригласили. Ну понятно, на бабки хотят поставить. А я отбрехивайся. «Слил» тут его какому-то банкиру. Тот хоть по-английски балакает не ахти как, но я зато выпить смог безнадзорно.
Козырев сразу смекнул, что и поднадзорно Панин опорожнил уже немало.
– Слушай, Гена, у тебя как со временем?
– Да пруд пруди этого времени. Если бы оно еще как-то оплачивалось. Завтра сажаю своих брахманов на поезд до Северной Венеции, и кукую, как кукушка на дубу… – Панина явно несло.
– В общем, держи мою визитку. И загляни ко мне в самое ближайшее время. О'кей? – Петр Ильич вел себя по-барски.
– Чего-о? Казино-о? – Панин глядел на Козырева, как пятилетний ребенок на Деда Мороза. – Так ведь я самый незаменимый для тебя человек! Ты сечешь?
– Геннадий, не зарывайся! Приходи, и побазарим, о'кей? – Козырев решил быть осторожным. – А сейчас у меня здесь момент истины намечается.
– Понял, не дурак!
Он действительно тотчас растворился в толпе, тем более что рядом мелькнула белая чалма. Козырев усмехнулся, подумав, что чалма была придумана мусульманами как хитро свернутый погребальный саван, «который всегда с тобой», дабы смерть не застала верного сына Аллаха врасплох. «Единственный остроумный человек на этом пиршестве мертвецов, да и тот индус!» – неожиданно заключил Петр Ильич. Его внимание привлекла молоденькая девушка – невысокая, коротко стриженная брюнетка, которая маялась, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь подойти поближе к «отцу народов», стоявшему у колонны в окружении нескольких человек. Кротов в основном кивал головой в ответ молодым людям в стандартной униформе из черных стильных пиджаков и причесок каре, что свидетельствовало об их принадлежности к молодой криминальной элите. Брюнетка во всей этой ситуации была явно неуместной.
Но очередь дошла и до нее, «доступ к телу», казалось, был открыт. «Что ж, пора трясти…» – Петр Ильич неторопливо направился к говорящим.
Завидев Козырева, Кротов заметно оживился:
– Извините, Ирочка. Всего одна секунда, чтоб поздороваться с этим господином. – Кротов театрально распростер объятия. – Где ж ты пропадаешь, друг дорогой? – После этой пафосной фразы Козырев учуял неладное, но отступать было поздно.
– Как всегда. Дела. Поездки. Пару дней, как из Лозанны и Лондона. Есть хорошие новости…
– Это мы обсудим позже. Сейчас для тебя ответственное поручение! – Кротов взял потупившую взор брюнетку под руку. – Ирина Яковлевна! Вот тот самый господин, который вам нужен. Это мой самый надежный партнер. Бизнесмен. Образованнейший человек. Специалист по аутизму, – улыбнулся своей находчивости Кротов, – Петр Ильич Козырев, прошу любить и жаловать.
– Очень приятно. – Козырев понял, что он проиграл сегодняшний спарринг с Кротовым, но, стараясь свести матч к ничьей, попытался продолжить разговор:
– Илья Михалыч… Я…
– О налогах ни слова, Петр Ильич, – схохмил Кротов, – об этом поговорим позже. Тем более я тебя на днях навестить собираюсь. Вот и потолкуем. А сейчас вручаю тебе это хрупкое создание. Будущую надежду нашей педиатрии. Помоги ей. Обязательно. Ирина Яковлевна…
– Можно просто Ирина, – робко улыбнулась девушка.
«Ну ты и жучара! – выругался про себя Петр Ильич. – И не сказал ничего толком, и бабу повесил на меня, и не в моем вкусе вдобавок…»
– Что ж, Ирочка, рассказывайте про ваши проблемы, может, что и придумаем, – выдавил из себя Козырев и направился к выходу.
Хотелось поскорее уехать из этого гадопитомника и выпить «безнадзорно», как выразился Панин.
– Мы куда-то поедем? – осторожно спросила Ирочка, еле поспевая за широкой поступью Петра Ильича.
– В мой офис. – Козырев уже втиснулся в свое пальто, ловко подставленное гардеробщиком и, немного смягчившись в предвкушении жизни, которая ожидала его за оградой этого «кладбища», добавил: – Где ваша шубка? Позвольте, я немножко поухаживаю…
Шубкой оказалось скромненькое пальтишко с вьетнамского рынка, напомнившее ему далекое прошлое.
– Это не вы случайно, Петр Ильич, проплачивали последнюю аппаратуру для республиканского центра? – попыталась завязать разговор Ирина Яковлевна.
– У меня прекрасный автомобиль, Ирочка, и в нем я отвечу на все ваши вопросы, – пообещал Козырев.
Он галантно пропустил даму вперед и махнул водителю, всегда сопровождающему его на такие питейные мероприятия, чтобы тот подогнал «мерседес» поближе.
Только сейчас, когда Ирина Яковлевна с жаром посвящала своего благодетеля в проблемы детей-аутистов, Козырев понял, чем взбудоражило его трогательное дешевое пальтишко, которое он только что держал в руках. «Почти такое же было на Тамаре, когда я в первый раз увидел ее возле училища!»