Особую радость доставлял ему лес ночью. Вспыхивавший изумрудными факелами молодых деревцев, высвеченных яркими фарами «мерседеса», он вызывал в памяти чудесные леса Арденн, маленький сплоченный отряд, в котором проходила его служба, поездки в трофейных американских джипах вместе со своим обожаемым командиром. Теперь это все повторилось. Долго они ждали Der Tag [60], и вот он настал. И молодой Кребс был тут. А впереди — восторженные толпы, награды, женщины, цветы. Он посмотрел в окно. За окном проплывали широкие поля колокольчиков. Ему было тепло и радостно.
Гала ощутила вкус крови Бонда. Его лицо было рядом с ее лицом на кожаной обивке. Чтобы дать ему больше места, она подвинулась. Бонд дышал тяжело и прерывисто. Насколько опасны были его повреждения, Гала не знала. Она попробовала заговорить с ним, шепча ему прямо в ухо. Он застонал, и дыхание его участилось.
— Джеймс, — позвала она тихо. — Джеймс.
Он что-то пробормотал, и она прижалась к нему плотнее.
Из него выплеснулся целый поток ругательств, тело зашевелилось.
Затем он снова затих. Она почти физически ощущала, как чувства вновь возвращались к нему.
— Это я — Гала. — Она почувствовала, как напряглось его тело.
— Боже, — застонал он. — Какой ад.
— С тобой все в порядке? Ничего не сломано?
Бонд напряг конечности.
— Кажется, кости целы, — сказал он. — Только шишка на голове. Я говорю глупости?
— Все нормально, — успокоила его Гала. — Теперь слушай.
И она торопливо рассказала ему все, что узнала, начиная с истории с записной книжкой.
Его тело давило на нее точно доска. Слушая ее невероятный рассказ, он едва дышал.
Наконец, они въехали в Кентербери. Бонд приблизил лицо к ее уху.
— Я должен попробовать выпрыгнуть из машины, — прошептал он. — Нужно найти телефон. Это единственная надежда.
Он попытался привстать на коленях, при этом едва было не задавив девушку своей массой.
Последовал резкий удар, и Бонд рухнул на Галу.
— Еще раз шевельнешься, и ты труп, — негромко проговорил Кребс, просунувшись между сиденьями.
Стало быть, до площадки осталось лишь двадцать минут езды! Со скрежетом стиснув зубы, Гала вновь ринулась приводить Бонда в чувство.
Однако это ей удалось только тогда, когда машина подкатила к двери купола шахты и Кребс, сжимая в руке пистолет, развязал путы на их ногах.
Прежде чем их втолкнули внутрь, они краем глаза увидели знакомое бетонное пространство и застывший в отдалении полукруг охранников. Затем Кребс сорвал с них обувь, и они оказались на узкой стальной площадке трапа.
Сверкавшая бликами ракета — прекрасная и нетронутая — напоминала какую-то циклопическую игрушку.
Но воздух был пропитан тошнотворными испарениями химических реактивов, и оттого Бонду «Мунрейкер» представлялся иглой гигантского шприца, которая вот-вот будет введена в самое сердце Англии. Оставляя окрики Кребса без внимания. Бонд медлил на трапе, его взгляд был прикован к носу ракеты. Миллионы жизней. Миллионы. Миллионы. Миллионы.
В его руках? В его руках?
Подталкиваемый пистолетом Кребса, Бонд, стараясь не отставать от Галы, медленно спускался по ступенькам.
Когда он, миновав двойные двери, вошел в кабинет Дракса, он уже полностью владел собой. Сознание его вдруг просветлело, боль и усталость покинули тело. Что-то — все равно что — необходимо предпринять. Он обязательно найдет способ. Он вновь ощущал прежнюю силу в мышцах и ясность в голове. Горечь поражения, словно змеиная шкура сползла с него.
Дракс обогнал их и уселся за стол. В руке он сжимал «люгер», который был нацелен куда-то между Бондом и Галой.
У себя за спиной Бонд услышал шум запираемых дверей.
— Я был одним из лучших снайперов в дивизии «Бранденбург», — предупредил Дракс без всякой угрозы. — Кребс, привяжи ее к стулу. Потом его.
Гала бросила отчаянный взгляд на Бонда.
— Вы не посмеете стрелять, — сказал Бонд. — Побоитесь прострелить баки. — Он сделал несколько шагов в направлении стола.
Дракс весело улыбнулся и направил ствол пистолета в живот Бонда.
— У тебя скверная память, англичанин, — безразлично сказал он. — Я уже говорил, что данный кабинет изолирован от шахты двойными дверями. Еще один шаг, и я разворочу тебе брюхо.