– Так что же там произошло? – полюбопытствовал Страйд.
– Лас-Вегас растоптал меня, убил. Вот что произошло! – рявкнул Лейн. – Лишил меня сына. Обоих нас убил. И преступления его на нас не завершатся. Этот город погряз во грехе, живет грехами, ими питается. Я не представлял, что его щупальца дотянутся до меня. Он разрушил мою жизнь.
Страйд ждал, когда Лейн, задыхаясь от злости, закончит свой монолог.
– У меня создалось впечатление, что вы все-таки знаете, кто и почему убил вашего сына, – произнес он, когда Лейн замолчал. – Может, это имеет какое-нибудь отношение к проекту Бони Фиссо?
– Нет, детектив, мне неизвестно, кто и за что убил моего сына. Прошлое есть прошлое, и я не вижу причин, по которым оно должно бы отразиться на настоящем. Оно не касается ни моего сына, ни Бони. Во всяком случае, я так полагаю.
– И тем не менее…
– И тем не менее вы хотели бы знать. Понимаю. Любопытство – часть вашей профессии, но я уж лучше промолчу. Я и так уже вам слишком много открыл, и больше мне сказать нечего.
Аманда нагнулась, едва не прижав ухо к телефону.
– Если речь идет о таких стародавних делах, мистер Лейн, то что случится, если вы нам о них сообщите?
– Не могу. И не просите. Я глубоко опечален гибелью сына. Будь я лучшим отцом, подобного не случилось бы. Мне и без дополнительных воспоминаний достаточно душевной боли, а вы просите, чтобы я начал перечислять ошибки своей дурацкой молодости. Нет.
– Мистер Лейн, мы знаем, что Майкл Джонсон называл вас убийцей.
– Да.
– Но почему?
Лейн вздохнул.
– А вот об этом вам, детектив, лучше порасспросить Рекса Тиррелла, – отозвался Лейн.
Страйд вспомнил записанный на автоответчик голос, быстро пролистал страницы блокнота, нашел нужную запись: «Это Рекс Тиррелл. Думаю, мы могли бы обменяться секретами. Я рассказал тебе свой, теперь твоя очередь. Позвони мне. Пока».
– Кто такой Рекс Тиррелл?
– Журналистишка какой-то, – ответил Лейн, не скрывая раздражения. Первое слово он произнес с особой брезгливостью. – Занимается тем, что выкапывает различную грязь о «Шахерезаде». Вбивал всякую дурь в голову моего сына. Поговорите с ним, и наверняка найдете способ окончательно добить меня. Мне не привыкать. Разом больше – разом меньше, безразлично. Прощайте, детектив.
Глава 10
Во взятом напрокат «шевроле-малибу», глотая свежий горный ветер, проникавший в салон, включив на всю мощь звук, так, что динамики дребезжали от задорного, с сильным канадским акцентом голоса Терри Кларка, Серена мчалась из Рино на юг.
«Сдается мне, что миру нужно выпить», – заливался Терри.
Серене часто говорили, что она очень похожа на Терри Кларка даже без ковбойской шляпы. Высокая, с такими же темными шелковистыми волосами. Наверное, поэтому ей очень нравились и голос Кларка, и его песни.
Вслушиваясь в песню, Серена подумала, что ей тоже не помешало бы выпить. Она облизнула губы и почти физически ощутила на них привкус водки, хотя алкоголь не пробовала уже свыше десяти лет. Она запретила себе пить, завязала раз и навсегда. Как ее Джонни бросил курить. Она сознавала, что желание выпить, независимо от того, сколько времени прошло с момента, когда человек совсем перестает употреблять алкоголь – год или десять лет, – может вернуться в любой момент и, если поддаться ему, все начнется сначала.
Перед ней внезапно возникло лицо матери. Пытаясь стряхнуть наваждение, Серена высунула голову в окно и вцепилась взглядом в макушку горы Роуз, видневшуюся вдали. Видение не исчезало, мать словно летела вдоль дороги рядом с автомобилем, временами застывая у обочины и поднимая руку, прося дочь остановиться. Серена невольно вспомнила жуткие эпизоды фильма «Зона сумерек». Она не могла простить матери, что та наградила ее генами склонности к наркотикам. Для матери демоном жизни стал кокаин, Серена страдала от пристрастия к алкоголю. В возрасте двадцати трех лет она запила и два года провела в алкогольном кошмаре. Только благодаря обществу анонимных алкоголиков, помощи совершенно незнакомых ей людей, Серена сумела вырваться из него. Точнее, они ее с большим трудом вытянули.
Это были те два года после смерти Дейрдры. Серене казалось странным, что она не начала пить сразу, как они убежали из Феникса, ведь ей каждую ночь снилось, будто мамашин дружок, наркодилер, ощупывает ее своими сальными лапами. Она не думала об алкоголе и когда Дейрдра, начав заниматься проституцией, склоняла ее к тому же. Нет, алкоголь крепко вошел в ее жизнь позже, когда Дейрдры не стало. Ровно через неделю после похорон. Серена пила понемногу, но каждый день, и через месяц алкоголь стал ее постоянной потребностью, а через два она превратилась в алкоголичку.
Серена не помнила, кто из врачей сказал ей, что перед смертью Дейрдра весила чуть больше двадцати килограммов. Она поежилась. Такой она Дейрдру не могла представить. В ее памяти она осталась совсем другой – веселой живой девушкой с огненно-рыжими курчавыми волосами. Одевалась немного вульгарно, при ходьбе вальяжно покачивала бедрами. Чуть выше ягодиц у нее была татуировка – свитая кольцом змея, которая при каждом шаге точно извивалась от удовольствия. В общем, Дейрдра выглядела так, как нравится мужчинам. Кожа у нее была бледная, загар не приставал, поэтому Дейрдра сильно выделялась в городе бронзовых тел. В душе, в струях воды, она будто вся светилась.
Дейрдра и Серена были девушками очень разными, принадлежавшими к разным мирам. Дейрдра очень быстро освоилась в динамичном городе, великолепно вписавшись в его дикий ритм. В первые несколько лет она ограждала Серену от всяких напастей, оберегала, за что та была ей очень благодарна. Постепенно они начали отдаляться друг от друга, и в конце концов Серена оставила Дейрдру, сняв себе отдельную квартиру.
С тех пор они ни разу не встречались, даже не созванивались. Когда Дейрдра умерла, на Серену обрушилось чувство вины за случившееся, которую она принялась топить в бутылках «Абсолюта».
Она вспомнила, как удивляло ее, что водка не замерзает в морозильнике, сколько бы она там ни находилась, а лишь становится все холоднее и холоднее.
– Чуть больше двадцати килограммов. О Господи, – прошептала Серена.
Следуя указаниям Джея Уоллинга, объяснившего, как нужно ехать, Серена свернула на грязную проселочную дорогу, в конце которой и находился дом, где произошло убийство. Серена вышла из машины, наслаждаясь тишиной. Тихо шуршал гравий под шинами, в чистом воздухе отчетливо слышался далекий звук самолета, шедшего на посадку в аэропорт Рино, расположенный за холмами. Над автомобилем, едва не касаясь лапами его крыши, пронесся ястреб, круживший над полем в поисках добычи. Кроме него, Серена не видела ни единой живой души.
Горстка стареньких ферм стояла среди густых зарослей кустарника, покрывавшего поле, и кое-где видневшихся редких деревьев. Неподалеку от них валялась брошенная и давно проржавевшая сельскохозяйственная техника, телефонные провода, натянутые между телеграфными столбами, свисали чуть не до самой земли. К западу от поля расстилались горы, вечнозеленые деревца и трава острыми клиньями вились по ним почти до самых макушек, сверкающих белоснежными пятнами снега. Предгорья сверкали рассветной позолотой, становившейся зеленой в сезон дождей.
Серена оглядела дом, возле которого остановила автомобиль. Скромное, серого цвета двухэтажное строение с припаркованным возле него автофургоном для длительных путешествий. Ближайшая к дому ферма находилась на расстоянии полумили от него. На лугу, огороженном белым забором, Серена ожидала увидеть лошадей, но он был пуст. Скудный кустарник уныло покачивался на ветру. Воздух наполнял аромат полевых цветов.
Направляясь сюда, она зашла в придорожное кафе, купила большую чашку кофе и неторопливо выпила ее на улице, поставив локти на капот и поглядывая на дорогу. Минут через пятнадцать к кафе подкатил «форд-таурус», сверкающий, словно только что из мойки, и остановился возле нее. Серена знала, что Джей Уоллинг – редкий чистюля и не то что пятнышко, но даже пылинку, осмелившуюся опуститься на его машину, расценивает как личное оскорбление. Детектива Уоллинга она успела хорошо изучить. Годом раньше они вместе расследовали убийство, совершенное с особой жестокостью. Тело жертвы нашли в пустыне неподалеку от Лас-Вегаса, а голову – в одной из корзин для шаров на лужайке в городском боулинг-центре Рино.