о стражник закрыл за ним дверь, апостол без сил свалился на солому, не обращая внимания на мерзких тварей и начал молится, а потом спокойно заснул, перекрестившись. Утром его разбудил стражник, грубо тряхнув за плечо. Иаков открыл глаза и увидел перед собой лисье лицо Ирода Агриппы, склонившееся над ним с мерзкой улыбкой. - Ну, здравствуй, Иаков! - гадко ухмыляясь, произнёс царь. - У тебя. наверное, возник вопрос, почему ты оказался здесь. А, может быть, не возник. Говорят, что ваш Иисус даёт вам знание будущего. Так вот, Иаков, сын Зеведеев, народу надоели твои лживые проповеди и тебя предали мне. А я, в свою очередь, чтобы избавить тебя от мучений,а себя - от угрызений совести, предлагаю тебе небольшую сделку. Если ты публично отречёшься от Иисуса - я отпущу тебя и твоего брата на свободу. Иаков поднял взгляд, полный страха и тревоги, на страшное, покрытое оспинами, лицо царя.В глазах Ирода Агриппы не было ничего, кроме глубокого безразличия и жажды власти, безграничной власти над душами людей. - Боишься за брата? - спросил царь, радостно потирая руки, в предвкушении интересного развития событий. - Да, мы поймали его. - Отпусти его, ты, грязное животное! - воскликнул Иаков, не сумев совладать с собственными чувствами. За это их качество Иисус когда-то назвал обоих братьев Воанергес - сыновьями грома. - Знаешь, что я придумал для Иоанна? - продолжал Ирод Агриппа невозмутимо, как-будто не замечая гнева апостола. - Его будут пытать. Хотя, что такое пытка для последователей Христа? Вам, говорят, ни капли не больно. Так вот, о чём это я? Сначала мы повесим его на дыбе. От этой пытки, говорят, разрываются суставы. И потом, у наших друзей римлян есть прекрасное орудие наказания - ременная плеть, утяжелённая свинцом. Редко кто выдерживает такую пытку. Хочешь облегчить участь своего брата? Отрекись публично от Христа и скажи, что это вы вынесли Его тело из гробницы и придумали весь этот бред про воскресение из мёртвых. - Но это ложь. - прошептал Иаков, хрипло. - Я не могу сказать неправду и отречься от моего Господа. Я видел воскресшего Иисуса своими глазами. - Хорошо, Иаков. - ответил царь и его улыбка стала ещё более зловещей. - Я придумал для твоего брата новую пытку. Надеюсь, ему понравится. Говорят, римские воины обожают мальчиков. Красивых мальчиков. Таких, как твой брат. Я отдам его взводу римских солдат. Иаков задохнулся от боли, гнева и возмущения. Его Ангела, его необыкновенно красивого младшего младшего брата, невинного, словно Агнец, отдать солдатам? - Я убью тебя! - прошипел Иаков, резко поднимаясь с соломы и, прижимая к стене испуганного Ирода. - Посмей только сотворить такое с Иоанном! - Ганан! Стража! - взвизгнул царь, пытаясь вырваться из рук апостола. В темницу вбежал человек в костюме палача, чёрная маска с прорезями для глаз закрывала его лицо, а из-под неё на апостола смотрели злые чёрные глаза, полные ненависти. В руках у Ганана была та самая ременная плеть, о которой говорил Ирод Агриппа. Палач грубо оттолкнул Иакова от царяи Ирод с гордым видом вышел за дверь, напоследок бросив: - Сорок ударов! Запомни, Ганан, сорок ударов! - Помнишь меня, Иаков? - спросил палач, снимая маску. - Моя жена Елисавета влюбилась в тебя и пошла за тобой. Она до сих пор следует за вами. Елисавета продала всё своё имение и отдала деньги вашей общине. Она всё время говорила о тебе. - Ты ошибаешься, Ганан! - ответил Иаков. - Елисавета любит Иисуса Христа всем сердцем, а я всего лишь Его слуга. - Нет! - крикнул Ганан. - Она любит тебя! И я помогу ей увидеть твоё настоящее лицо! Иаков с детства боялся боли, с тех пор, как сломал ногу, споткнувшись о камень. Он помнил лишь ноющую, тягучую боль, которая пронзила всё его тело и не проходила несколько недель. Тогда он кричал по ночам от нестерпимого мучения и долго не мог заснуть. Младшему брату приходилось сидеть вместе с ним и рассказывать истории из Ветхого Завета, которые он успевал прочитать за день. - Знаешь, брат, о чём я мечтаю? - сказал Иоанн и лицо его озарилось необыкновенным светом. - И о чём же? - с интересом спросил Иаков, превозмогая боль. - Я вырасту и стану одним из пророков! - Зачем тебе это, братик? - с удивлением произнёс Иаков и потрепал Иоанна по мягким, кудрявым волосам, ласково заглядывая ему в глаза. - Я хочу умереть за Господа Бога нашего! - сказал младший брат, поглядывая на старшего как на неразумного младенца. - А я хочу, - вздыхая и морщась от боли произнёс Иаков. - Жениться на израйлитянке, завести детей, унаследовать промысел от отца и жить в этом доме с тобой, мой глупый, маленький братик. А теперь поцелуй меня! Но утром, когда отец уходил на работу, а брата забирал учитель, боль снова возвращалась в виде огромных чёрных птиц, вонзающих в него свои острые когти и раздирающих его плоть ужасными кровавыми клювами. Ганан вернул апостола к действительности, ударив плетью по спине. Обжигающая боль тут же разлилась по его телу горячим потоком лавы. Иаков вскрикнул и закрыл глаза, чтобы не смотреть на своего мучителя. Он попытался сосредоточиться на молитве Иисусу, ожидая, что Господь, непременно, избавит его от мучений. Но Господь не отвечал, а Ганан размахнулся и ударил апостола второй раз, отчего тот прокусил губу и кровь тонкой струйкой потекла у него по подбородку. Боль становилась нестерпимой и плеть, казалось, била, раздирая кожу до кости. - Ну что, испортить твой прекрасное лицо? - спросил Ганан, мерзко ухмыляясь и ударив Иакова по щеке. - Ты будешь умолять меня! От удара Иаков вздрогнул всем телом, тихо застонав. Его охватило чёрное отчаяние. Никто не поможет ему. А боль уже пульсировала неугасимым огнём во всем теле. Иакову страшно хотелось пить и временами казалось, что он уже находится в геенне. Апостол уже стонал, не стесняясь своего мучителя. Его глаза были закрыты, а по щекам текли слёзы. Он перестал считать удары, но, думал, что их гораздо больше сорока. Одежда висела на нём клочьями, он ощущал животом холод земляного пола темницы. Иаков больше не пытался взывать к Богу. Иисус оставил его. Иисус больше не поможет. Иаков стонал, потеряв всякую гордость и умолял своего мучителя на коленях пощадить его. Он не мог думать ни о чём, кроме ударов плети, которую палач опускал ему на спину снова и снова, давая в насмешку лишь небольшую передышку. Последний удар плети пришёлся по свежему рубцу и апостол потерял сознание.