Император указал Шакилару и Фатияре на места напротив себя.
— Возможно, кто-то скажет, что обезглавить страну перед Казнью Мира так, как сделал я — безумие? Не согласен. Нет ничего страшнее предательства.
— Многие из них заблуждались, — ответил Шакилар.
— Ты всё же веришь в лучшее. Это похвально по молодости. Да и не сказал я, что вырезал всех до одного. Эддо, которого ты изобличил, до сих пор ждёт своей участи. Мне его даже немного жаль. Острого ума дракон.
— Я не смею что-либо вам советовать, ваше величество. Несчастья, обрушившиеся на императорский дом и нашу страну — моя вина.
— Не сильно ты ли много власти берешь, Нэйджу? Впрочем, как не о ней нам сейчас с тобой говорить.
Тут император посмотрел на Фатияру, всё время елозившую на каменном троне. Придворный этикет ей будто не был знаком, да и вовсе она не ощущала, сколь высокая особа рядом с ней. Не принц-возлюбленный и даже не взбалмошная мать. Поймав взгляд императора, Фатияра присмирела и даже осунулась.
— Я сожалею о том, что случилось с твоей матерью, — тихо произнёс император, а Дер-Су поднял голову. — У меня всегда были тяжёлые отношения с Руми, хотя я понимаю, что несправедлив к ней. Я видел её свет в глазах Нэйджу перед тем, как для меня всё закончилось. Руми умела не просто сострадать, а подниматься выше ненависти, на что способен не каждый в этом мире. Когда она протягивала мне руку помощи, я бил её по ладони. Зато, не будь моего отказа, не было бы и тебя. Неплохо, я считаю. Я попросил у Руми прощения через Симериона. Она знает, за что. И твоего отца я отблагодарил.
Дер-Су прищурился, но больше ничем не выдавал своей вовлечённости.
— Спасибо, ваше величество, — улыбнулась Фатияра, — я очень рада это слышать.
— Я прошу вашего благословления на помолвку с царевной Фатиярой, — произнёс Шакилар, впервые полностью выпрямившись. — Возможно, не лучший момент…
— Действительно, не лучший. Да и не сильно ты волновался о моём благословлении, отрекаясь от трона ради брака. Впрочем, не виню тебя и не стану противиться вашей любви. Для меня важнее, что ты благородно уступил Сого, как и он уступил тебе. Что, по-твоему, отличает царя истинного от ложного? Истинному власть дарована, ведь народ ему верит. Ложный царь власть выгрызает, а потом цепляется за неё, чувствуя, что своё место занимает незаконно. Моё время как патриарха Северного Предела, а затем и императора истекает. И станет моим преемником тот, кого выбрал народ. Кто понял его душу.
«Сого», — подумал Шакилар. Кто лучше него понимает других? Не только драконов, но и остальных? А что судьи отвергли Сого, так они не народ и сами предали драконов. Сого — император. Для Шакилара это было простой истиной, незыблемой, как восход солнца на востоке. Не могло быть иначе.
— Отец, вы — император. Никто не заменит вас.
— Не знаю. Не заглядываю в будущее, в отличие от твоего друга Феонгоста. Но доверюсь тем, кто рассказал о Тенджине и проклятом столбе. Всегда называли одно имя. Догадаешься, кто спас столицу и весь Ливнер.
Шакилару вдруг показалось, что его разум заснул, погрузившись во тьму, но глаза ещё различали свет.
— Нэйджу, я считал, ты сообразишь быстрее. Большего при твоей невесте не скажу, но не расстраивай меня.
— Это… это не могу быть я… Я же нарушил приказ! Я вывез Пламя Земли из Ливнера!
— Сого взял ответственность на себя за это. Хотя мне по-прежнему не нравится ваше своеволие, за время лечения я многое переосмыслил. А что не сумел — то помог князь Дер-Су. Он будет верным советником тебе так же, как и Сого. Ты не останешься один перед Казнью Мира.
— Отец… ваше величество… я… это огромная честь, но…
— Что «но»? Ты ослушаешься своего императора?
Шакилар огляделся. Все стражи, занятые благоустройством, склонили колено перед принцем. Это походило не на церемонию, и Шакилару хотелось уйти, чтобы, оказавшись в одиночестве, осмыслить услышанное. Но сделать так — опозориться. Драконы ждут от наследника иного в преддверии войны.
— Ты примешь свою судьбу и своё достоинство, как полагается сыну императора?
— Да, ваше величество, — кивнул Шакилар. — Я повинуюсь вашей воле.
Оба встали и вышли из-за стола к алтарю. У ног каменных Дезескуранта и Лингвэ не горели свечи и не дымили благовония. Только крохотные пиалы, наполненные жасминовым маслом, твердили, что алтарь — не украшение в этом кабинете, но здесь молятся. Шакилар бы и сам помолился, но не мог насмотреться на отца, всё ещё пытаясь поверить, что он жив, однако близок к смерти. Что, завещав империю, он подвёл черту. Дальше — ничего. И эта мысль перебила изумление, наполнив сердце тягучей грустью. Шакилару о многом хотелось поговорить с отцом, даже со временем поделиться своими приключениями в Эю. Наверняка ему будет интересно узнать о Рэн Джуне и том, как победили Паучиху. Её греза… даже забывшись и подчинившись демону, Шакилар не мог помыслить, что отец сам признает его.
Шакилар склонился, и император снял со своей головы гребень-корону и надел сыну. Все пали ниц перед принцем.
— Ваше величество… благодарю за доверие, которого я, безусловно, недостоин…
— Опять перечишь? Пока я решаю, кто чего достоин.
— Конечно, ваше величество… но я хотел сказать, что мой брак с царевной Фатиярой, если я стану императором, будет невозможен. Она — наследница престола.
— Не единственная. Мы обговорили это с её отцом. Конечно, если царевна выберет власть, кто пойдёт против? Чего ты хочешь? — обратился император уже к Фатияре. — Править или остаться с Нэйджу? В первом случае вы не будете никогда вместе. Наши страны не объединить в одну, а за вами наследовать будет феникс. Этого я допустить не могу. Надеюсь, вы понимаете. Только если Нэйджу оставит трон племяннику, я благословлю ваш брак.
— Безусловно. Вы и так оказали мне величайшую честь, — кивнул Шакилар.
— Ясно. Теперь твой ответ, Фатияра. Что ты выберешь: царствовать в Эю, чтобы и твои дети были царями, или стать императрицей драконов, но твой сын навсегда останется принцем. Это не моя прихоть. Драконы не примут феникса-императора.
— Если мой отец дозволяет, я уйду с Нэйджу. Я не хочу детей ни от кого другого, — спокойно произнесла Фатияра, уже без стеснения глядя на императора.
— Все у вас в семье такие. Что ж, — он снял с пальца бриллиантовый перстень, а второй, сапфировый и поменьше, достал из поясного мешочка, скрытого в широкой ткани. — Это мой подарок на вашу свадьбу. Меня на ней уже не будет.
— Отец!
Шакилар поднялся так резко, что едва не выбил перстни из рук императора.
— Нэйджу, — строго сказал он. — Веди себя подобающе. Ты же император. Теперь, пока все вопросы правления закрыты, сосредоточимся на главном.
Как подгадав, тут же примчал шебутной дракон, и, тараторя, доложил, что наблюдательные вышки готовы, а драконьи отряды заняли позиции на нескольких ледниках. Глядя на дерганного докладчика, Шакилар понял, сколь многих поглотила месть отца. Кто командует? Где Сого? А в империи кто правит?
— Ваше величество, где князь Люрайя?
— Он собирает войско для отправки в царство людей, а также подготавливает оборону Ливнера, если Океан Штормов ударит. После выдвинется в Нэти. Сондэ извещён о прибытии союзников.
— И мой отец тоже отправится? — в голосе Фатияры звучала надежда.
— Да. Он помог нам подавить хунту и продолжил наш общий путь. А я здесь. Чтобы решить всё с оборотнями.
— Решить? — переспросила Фатияра, и обе брови её поднялись.
Шакирал молчал. Он надеялся, после всего услышанного, что «решить» означает «помочь», а вовсе не то, что задумывалось изначально. Сомнение, такое мерзко-липкое, вгрызалось в душу, и всё никак Шакилару не верилось, что он не обманывается, не находится в горячечном бреду и демоны не фокусничают. Признание отца — правда. То, что он жив и стоит рядом — правда. Бунт подавлен, виновные наказаны, а для войны с демонами стратегия не так важна, как сильная воля и алхимическое мастерство.