Мертвеца замело снегом. До весны никто и не догадается о трагедии, что случилась здесь. Если весна наступит.
— Слышал я, что Фео ходил через Шторм. Может, и у нас выйдет, — произнёс Хоуфра прежде, чем Лу Тенгру исчез.
— У тех, кто там похоронен — не вышло. Это огромный риск, мы можем потерять всё.
— Это ты говоришь после нашей-то вылазки в Даву? Не волнуйся. Шторм — моя забота, — закончил Хоуфра и тут же задумался: «Кто это был? Дух? А ведь эти земли раньше моему племени принадлежали, медвежьему. Это я его позвал рёвом».
Глава 101. Свет и огонь
Гора дрожала, и сколько не пыталась Фатияра сосредоточиться на голосах теней, слышала только грохот. Она боялась, что её накроет каменной лавиной, а защититься нечем. Нет ни телепортации людей и эльфов, ни полета драконов и оборотней. По щекам Фатияры катились слёзы.
«Мама, мне страшно», — маленькая Фатияра протянула матери книгу, на развороте которой скалился руинами обугленных башен погибший Мелех.
«Рано тебе такое читать, — улыбнувшись, Руми взяла книгу и положила её на круглый резной столик, затем посадила Фатияру на колени. — Не пугайся: это было давно, и больше подобного не случится».
«Потому что нас Аватар защищает?»
«Не только. Мы знаем, что на нашей стороне правда. На нашей стороне Неру».
«На нашей стороне Неру», — повторила про себя Фатияра и поёжилась. Ледяной ветер усиливался и уже пробивался через внутреннее пламя, стремясь погасить его, а затем охладить кровь Фатияры и тело замести снегами. Костяная вьюга возвращалась.
Под чёрным куполом неба Фатияра снова утратила веру. В этой вечности представляла себя крохотной искоркой, из которой не разгорится пожар. Одной искры мало.
— Я здесь, — произнесла она, чтобы заточённые души не ощущали себя такими же одинокими, и положила на лёд руку.
— Да, — прозвучало в ответ нечто далёкое, и невидимая ладонь коснулась ладони Фатияры, будто бы растопив преграду между ними..
— Я помогу вам, — а перед глазами красно, в голове — эхо боли.
— Ты не веришь сама. Ты боишься.
— Нет и нет.
Вновь гора затряслась, и Фатияра едва не вскочила. Больше не могла она сидеть и звать, но воля удерживала крепче железных цепей. Фатияра делилась теплом и светом с тенями, чтобы искры, оставшиеся у них, разгорелись ярче.
Перед ней поднялась глыба, сама-собой, прозрачная, как из чистейшей родниковой воды. Такая, должно быть, и текла в этих горах, далёких от дымных городов, плавильных печей и грязи. Отсветы пламени плясали на зеркальной глади, будто отполированной мастером, и переливались на гранях. В толще льда темнел силуэт, и чуть присмотревшись, Фатияра сжала губы.
— Ты видишь того, кто виноват перед тобой так же, как мы виноваты перед оборотнями. Ты освободишь её? Простишь, не солгав себе?
Фатияра остекленела. Распускавшиеся вокруг неё лепестки огня пожухли и опали. Демонический мороз начал жечь, но даже он не терзал так сильно, как сомнение, зародившееся в сердце.
— Она хотела убить твою маму, — выл нестройный хор. — Ты освободишь её и дашь напасть? Убить?
— Я не дам убить, — ответила Фатияра, опуская взгляд вниз, а затем поднимая, — но я протяну руку, если она готова протянуть первой.
— У тебя нет сердца твоей матери. Она не ставила условий.
На груди горел широкий шрам. Боль не стихала.
— Царевна! — она услышала оклик и обернулась.
К ней на четырех лапах мчалась демоническая тварь, химера из разных существ, и только осветив посохом темноту, она узнала О-рона.
— Уходи! Гора взорвётся! — ревел он по-звериному.
— Где твоё племя?
— Под ледником. Все забились в щели.
— Нужно всех вывести. Если случится обвал, они погибнут.
— Мы… — О-рон перешёл на колдовской и замялся.
Фатияра поднялась и положила ладонь на его плечо. Осанка расправилась, О-рон сильнее стал походить на Живущего.
— Вы должны спуститься в долину и жить как все. Хватит прятаться, вы не преступники. Малыши хотят увидеть солнце.
— Солнца нет…
— Будет! — крикнула Фатияра, но больше для самой себя. — Всё будет!
В ответ, словно горы вздохнули, под ногами вздыбились промерзшие породы, а О-рон так и стоял недвижимо, укрыв лицо в тени оленьего черепа.
— Вы много страдали, — продолжила Фатияра, кулаком стерев со щеки слезу, — это было вашим наказанием. Но никто не заслуживает бесконечных мук. Ты сам посмотришь, как многое изменится после нашей победы. Зло не вечно. Я буду умолять принять вас, если кто-то испугается.
О-рон посмотрел вниз.
— Вы… пойдёте с нами… в новую жизнь?
Тени молчали, но тонкие бесплотные руки всколыхнулись над поверхностью льдов.
— Услышали тебя, — прошептала Фатияра, — может быть…
— Они сомневаются в моих словах. Так же и мне тяжело поверить тебе до конца, хоть я и видел твой свет. Прости.
Чуда не случилось. Опустив голову, Фатияра смотрела на потрескавшиеся камни. Меж них пробивалась травка, но стоит царевне уйти — погибнет. В холоде всё умирает, а ледник никогда не отступит.
— Ничего. Главное, что они услышали. Мы вернёмся к ним.
Уже начав спуск, Фатияра заметила двух белых чаек, улетевших далеко от моря и круживших здесь, где вьюга могла схватить их и бросить на камни. Когда птицы опустились, стал виден синий узор на их крылах.
— О-рон! Фатияра! — сбросив оперение, к ним подскочила Сумая. — Как хорошо! Мы и не надеялись! Как здорово!
Её спутником оказался старый оборотень в тяжелой медвежьей шубе. Только он распрямился, как О-рон вздрогнул.
— Ирчинай…
— Я пришёл по просьбе человека Феон-гхоста. Ты с ним встречался? — спросил Ирчинай, на что О-рон кивнул.
— Хорошо, — и в птичьем обличье воспарил над лесом бесплотных рук, а затем опустился в их темноту.
— Не послушают! — крикнул О-рон, а Фатияра, ощутив, как бешено забилось сердце, начала карабкаться туда же, на ледник.
Очень хотелось расспросить Сумаю о Фео и обо всём, что приключилось с ними за эти дни, но сейчас Фатияру влекло в тени. То, чего ждала она, но во что перестала верить, случилось.
Она несколько раз поскользнулась, но удержалась. Медленно подбиралась к Ирчинаю, над которым простёрлись чёрные ладони. Сердце Руны было единственным огнём во мраке.
— Я видел перерождённого демона Аймери, — произнёс Ирчинай на чистом колдовском, — он теперь Воин Света и защищает всех Живущих. Он собой закрыл оборотней и дал себя терзать, но не отступился от своей правды. Он — святой, и доказал, что каждый, даже падший на самое дно, может вознестись. Ему помогли тогда, в древние дни. Как бы я желал, чтобы также было с моим Ирчимэ. Идите на перерождение, пусть у вас будет шанс на новую жизнь.
Фатияра протянула руку, но замерла, чуть коснувшись топорщащегося меха шубы. Затем отступила на шаг и села в позу лотоса, положив посох перед собой. Она знала, что делать.
В тревожном ожидании, сжав кулаки, Шакилар смотрел вдаль.
— Летите, ваше величество, за царевной Фатиярой, — произнёс Дер-Су. — Крепость достроена, дальше мы справимся.
— С Аватаром? — спросил Шакилар недоверчиво. С кем мог справится Дер-Су? У него и сил никаких нет.
«Я знала дракона, который даже перевоплотиться не мог, но всё равно стал великим героем», — так Драголин сказала про него. Значит, стоило её послушать.
Будто в подтверждение этих слов Дер-Су извлёк клинок, по лезвию которого перебегали красные и зелёные искры, а на лбу князя загорелся знак.
— Мы задержим Аватара столько, сколько нужно.
Шакилар надеялся вернуться раньше, чем все они погибнут. То, что решил он, могло обречь всех, но страшнее было не сделать ничего.
Огонь вокруг Фатияры отогревал её и сушил одежду, иначе бы она быстро промокла. Звонкие ручьи бежали в долину, и близость живых существ Фатияра ощущала острее, но ещё было нечто, сопротивлявшееся перерождению.
Сумая будто сияла; совсем не такой она помнилась в путешествии. Что-то произошло хорошее, изменившее её. Быть может, в этом замешан Фео?