Мика Драммонд побелел и уставился на Питта.
— Мы ничего не можем сделать! Не было никакого преступления! Господь свидетель, это грех — но кому мы предъявим обвинения? И в чем? Гарнет Ройс сделал то, что считал благом для своей жены, но он просчитался. Она сама заморила себя голодом — и тоже просчиталась. И тогда он сделал все, чтобы защитить ее доброе имя…
— Свое имя!
— И свое тоже. Но если мы будем предъявлять обвинения всем, кто защищает свою репутацию, мы пересажаем половину высшего общества Лондона!
— И еще ту половину среднего класса, которая предъявляет претензии на аристократичность, — мрачно усмехнулся Питт. — Только они не сажают своих жен под замок и не заставляют их морить себя голодом ради того, чтобы те не ходили в нетрадиционную церковь! И кто дал право человеку решать, что другой человек безумен? Надо же, упрятать в Бедлам до конца дней! Похоронить заживо!
— Мы должны где-то содержать сумасшедших, Питт.
— Она не была сумасшедшей! Во всяком случае, когда ее упрятали туда… Господи, да какая женщина не лишилась бы разума, если бы ее продержали там семнадцать лет? Вы когда-нибудь там бывали? Вы можете представить, что это такое? Только подумайте, что он сделал с бедняжкой. Неужели мы допустим такое? Неудивительно, что она пыталась убить его, — если бы она перерезала ему горло, это была бы легкая смерть по сравнению с той пыткой, которой он подверг свою жену.
— Знаю! — Голос Драммонда дрогнул под натиском эмоций. — Я знаю все это, Питт. Но Наоми Ройс мертва, Элси Дрейпер мертва, и нам нечего предъявить в качестве обвинения! Гарнет Ройс лишь воспользовался предписанными в законе правами и выполнил обязанности по отношению к своей жене, как и любой другой мужчина. По закону мужчина и его жена едины: он голосует за нее, несет за нее ответственность в финансовом и законодательном плане, всегда решает, какую религию ей исповедовать, определяет ее общественный статус. Он не убивал ее.
Томас устало опустился в кресло.
— А Джасперу мы можем предъявить обвинения только в фальсификации свидетельства о смерти Наоми Ройс. Через семнадцать лет мы не сможем ничего доказать, а если бы и смогли, жюри присяжных не вынесло бы вердикт.
— А принудительное помещение Элси Дрейпер в сумасшедший дом?
Драммонд устремил на него полный муки взгляд.
— Питт, мы с вами верим, что она была в здравом уме, когда ее туда поместили, но это лишь наша уверенность, и ей противостоит слово уважаемого врача. К тому же в момент гибели она точно была безумна!
— А еще слово Наоми Ройс! — Томас накрыл ладонью разложенные на столе письма. — У нас есть вот это!
— Взгляд женщины, которая примкнула к странной религиозной секте и предпочла заморить себя голодом, лишь бы не подчиниться мужу и не вернуться в традиционную церковь? Кто согласится вынести приговор на основе всего этого?
— Никто, — уныло произнес Питт. — Никто.
— Что вы собираетесь делать?
— Не знаю. Можно их забрать?
— Если хотите. Но вы же понимаете, что они вам не помогут. Вы не сможете обвинить Ройса.
— Знаю. — Питт собрал письма, осторожно сложил их, спрятал в конверты и убрал во внутренний карман. — Знаю, просто хочу сохранить их. Чтобы не забыть.
Драммонд грустно улыбнулся.
— Вы и не забудете. И я тоже. Бедная женщина… бедная женщина!
Шарлотта подняла голову, ее глаза были полны ужаса. По ее щекам текли слезы, рука, державшая письмо, дрожала.
— Ах, Томас! Какой ужас! Этому просто нет названия. Как же они, наверное, страдали — сначала Наоми, потом бедняжка Элси… Страшно представить, что она чувствовала! Видеть, как ее хозяйка медленно умирает, слабеет с каждым днем, но отказывается отречься от своих убеждений, — и при этом ощущать свою полную беспомощность! А потом, когда все зашло слишком далеко, видеть, как бедняжка впадает в беспамятство… Когда Элси отказалась замять все это и подтвердить, что хозяйка умерла от скарлатины, ее объявили сумасшедшей и упрятали в сумасшедший дом до конца дней. — Она поспешно достала из кармана носовой платок и высморкалась. — Томас, что нам делать?
— Ничего. Мы ничего не можем сделать, — мрачно ответил Питт.
— Но это же нелепо!
— Не было никакого преступления, — повторил Питт слова Драммонда.
Его ответ настолько сильно ошеломил Шарлотту, что она даже лишилась дара речи. Поразмыслив, она поняла, что все сказанное им верно и спорить нет смысла. Вглядевшись в мужа, увидела, что он испытывает те же сожаление и гнев, что и она.