Такая скрупулезность расчетов может показаться фантастической, учитывая обстоятельства. Ведь Холмс лежал на полу тюремной камеры, покрываясь холодной испариной от страха, что едва уловимый гнилостный запах водяного газа просочится сквозь маску из наволочки и аптечного угля. Если бы Креллин продержался еще несколько минут, мой друг мог бы считать себя покойником. Но я никогда не считал Шерлока Холмса обычным человеком. Уверен, он был единственным из смертных, кому под силу бегство из такого плена. После того как в церкви Гроба Господня снова прозвонил колокол, в дальнем конце камеры раздался глухой звук, хорошо различимый в нише, но неслышный в коридоре, за толстыми стенами и массивной дверью. В этот момент Холмс, и без того дышавший с чрезвычайной осторожностью, вовсе затаил дыхание, ожидая падения стула, которое могло оказаться более шумным. Но стул стоял на месте: рухнул лишь сидевший на нем надзиратель. Сыщик, несмотря на то что долго лежал без движения, ринулся вперед с быстротой тучи, проносящейся мимо лунного диска в ветреную ночь.
Во мраке камеры, куда сквозь незашторенное окно проникало лишь слабое свечение неба, темнели очертания тела Креллина. Вдохнув столько воздуха, сколько вмещали легкие, Холмс устремился к нему, в облако клубящихся спиртовых паров. Надзиратель либо уже мертв, либо просто потерял сознание. Если он упал под стол, связку из полудюжины ключей, прикрепленную к его поясу, будет не достать. Тогда оба, и тюремщик и узник, будут уничтожены взрывом, который потрясет Ньюгейт-стрит. Вероятность успеха составляла не более пятидесяти процентов, но в ту ночь и фортуна, и математика оказались на стороне храбрых: Креллин повалился влево, так что Холмс на своей цепи вполне мог дотянуться до его головы и плеч. Ощущая боль в легких, мой друг задержал дыхание и подтащил тяжелую тушу тюремщика к себе. Ключи от дверей в коридор и во двор, безусловно, прицеплены у него на ремне. И если только удача не отвернулась от моего друга, на этом же кольце должен висеть ключ от ножного браслета.
Удушливый газ сдавливал горло Холмса, кровь стучала в висках. Логика и вера в победу боролись в нем со страхом. Едва прикоснувшись к ключам, он ощупью определил, что три из них слишком велики. Перед его глазами яркой вспышкой промелькнул образ лисицы, отгрызающей себе лапу, чтобы высвободиться из капкана. Один из трех ключей поменьше застрял в скважине браслета. Холмс медленно и аккуратно вытащил его, превозмогая боль в голове и груди. Следующий ключ оказался слишком мал. Оставался всего один. Очевидно, из-за темноты мой друг начал подбор не с того конца связки. Но когда он вставил в замок последний из ключей, защелка открылась. Впервые за много дней Холмс избавился от стального кольца, сковывавшего лодыжку.
Теперь нужно было выбраться во двор. Первый из трех больших ключей не подошел. Вторая попытка удалась, и беглец сильно, но беззвучно надавил на ручку двери. К его недоумению, она не поддалась. По коже пленника пробежала дрожь. В приступе удушья Холмс глотнул отравленный воздух, но мощным усилием воли заставил себя сделать выдох. Судорога стиснула его горло, и в этот момент в агонизирующем мозге блеснула спасительная мысль: камера заперта не только на ригель, но и на несколько засовов. Холмс мягко их отодвинул, осторожным движением толкнул дверь и провалился в прохладу ночного воздуха, прижимая к лицу холщовую маску, чтобы заглушить конвульсивный кашель. Нет, за свободу еще придется побороться. Это был всего лишь шанс ее обрести. Шанс, который большинство людей, окажись они на месте великого детектива, сочли бы призрачным.
Наследие Генри Уильямса
Холмс потерял счет минутам. Долго ли он пролежал во дворе у порога своей темницы? Жив ли наглотавшийся угарного газа надзиратель? С трудом приподнявшись, мой друг увидел, что дверь захлопнулась. Он встал и подергал за ручку: замок остался незапертым. Прикрыв рот и нос влажной наволочкой, детектив шагнул в темноту. Следом за ним в камеру проникла струя свежего воздуха. Небо светлело, и в сумраке неясно проступали контуры предметов.
Холмс обнаружил Креллина на том же месте. Он простерся в прямоугольнике лунного света лицом вниз. Сыщик осмотрел бездыханное тело. Похоже, с этим бандитом покончено. Его голова с полузакрытыми глазами была вывернута вбок, точно у идиота, и, когда Холмс приподнял ему веки, на него уставились неподвижные расширенные зрачки. «Судебную токсикологию» Диксона Манна мой друг знал не хуже, чем любой образованный житель Великобритании – словарь английского языка. Даже при тусклом освещении на щеках Креллина угадывался яркий румянец, а на губах блестела влага. Очевидно, на них выступила пена, после того как прекратилось дыхание. Даже не щупая пульса, детектив понял, что Креллин был мертв как камень, прежде чем ему, Холмсу, удалось выбраться во двор.