«Философ и искусствовед Михаил Александрович Лифшиц рассказывал о междоусобных схватках среди интеллигенции в 30 – 40-х годах. Политические ярлыки были метательными снарядами этой борьбы, а доносы, или, как тогда выражались, «своевременные сигналы» – ее орудиями. Участвовал ли я в этом? – спрашивал Лифшиц и отвечал: «Все участвовали, и я тоже. Иначе нельзя было ни писать, ни печататься, ни существовать в литературе. Ну, например, Нусинов выступает в прессе и обвиняет меня в том, что я искажаю марксизм, отрицаю роль мировоззрения в творчестве или не признаю сталинское учение о культуре. В его своевременном сигнале дан набор проступков, тянущий на 58 статью. Если я промолчу, вполне возможно, что меня посадят. Чтобы избежать этого, я публикую статью, в которой доказываю, что Нусинов не признает диктатуру пролетариата или отрицает лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Я даю шанс сесть в тюрьму и моему оппоненту. Я такой же доносчик, как и Нусинов, а то, что сажают его, а не меня, – это уже лотерея или убедительность аргументов и искусство полемики. Впрочем, сажали и вне зависимости от убедительности доводов в споре».
Сегодня эти признания могут показаться циничными, но в неэвклидовом моральном пространстве искусно сформированного противочеловечного общества действовали моральные нормы человека, находящегося под пыткой», – с пониманием итожит Борев.
Как видите, эти чижи искренне уверены, что моральные нормы нужно менять в зависимости от условий, в которых находишься. То, что Иисус и на кресте ни на кого не доносил и не предавал в отличие от Иуды, который предал и без пыток, – для этой «элиты» не довод. Кстати, а кто пытал в то время Лифшица с Нусиновым? Ведь они могли уйти с работы, где, как они считали, нужно доносить, на работу, где этого не требовалось, например, стать рабочими. И мысли такой нет, лишь бы успеть отхватить за это какие-либо блага. Это их мораль. Это и объяснение, почему во время репрессий чижей в 1937 году пострадали и невиновные – одни чижи на них доносили, чтобы занять освободившуюся кормушку, а другие чижи, в органах НКВД и судах, клепали обвинения и приговоры, чтобы оправдать свое существование в должностях, дававших доход при непыльной работе.
Однако я не хочу занимать читателя этими бросающимися в глаза местами обитания чижей, а хочу обратить внимание на область человеческой деятельности, к которой малокомпетентные люди относятся с уважением и даже с трепетом.
Я должен извиниться перед теми читателями, которым расследование устройства чижей в «советской науке» покажется тяжелым и неинтересным из-за специфических проблем и терминов. Но провести такое исследование надо, поскольку обывателя завораживают слова «академик», «профессор», «ученый» и т. д., им кажется, что люди, причисляющие себя к категории ученых, – это очень умные и порядочные люди: они все знают, они честные и не могут обмануть. Обыватель даже не догадывается, что нигде нет столько людей с моральным уровнем чижа, как в этой области. Ведь недаром главной движущей силой «перестройки» были именно «ученые», они же составляют и основной контингент сегодняшних гениев прохиндейства: от члена-корреспондента Академии наук СССР Березовского до кандидата экономических наук Чубайса.
Итак, наряду с областью развлечений еще больший паразитный доход чижам дает «занятие наукой». И вызвано это бюрократическим способом ее организации. Чиновники государства налогами собирают деньги с трудящихся, а потом целенаправленно отдают их на науку – в руки ученых. Доход ученого состоит не из тех денег, которые он лично заработал, а из тех, которые он «выбил» у чиновника. Да, даже честный чиновник боится ошибиться и дать деньги плохому ученому, но кто из них хороший, он не знает, поскольку, как правило, не понимает, чем они занимаются. Поэтому чиновники «хороших ученых» определяют только по формальным признакам – по наличию ученых степеней (кандидата, доктора наук), звания (доцента, профессора), должности (академика), наград (премий), лауреатства.
Отсюда следует: чтобы получить у чиновника деньги, искать научные истины и приносить пользу обществу не имеет смысла, главное – получить научные степени, звания и т. д. А это при наличии в науке «своих людей» стало делом техники, т. е. перестало требовать хоть какого-то ума и хоть какой-то работы на пользу общества. И чижи начали ломиться в науку толпами. Во всех странах, но особый соблазн представлял СССР.