— Это какие же? — скептически поинтересовался поручик.
— Ну, скажем, я мог бы попросить вас отвезти письмо прямо в Харбин…
— Отвезти письмо? Это кому же?… — удивился Яницкий и совершенно неожиданно для себя самого, добавил: — Да у меня и денег-то нет…
— Ну об этом не беспокойтесь, — улыбнулся Костанжогло. — Деньги будут. А письмо надо передать в руки генералу Миллеру…
Шурка совсем другими глазами взглянул на полковника, вспомнив, как решительно отказал Костанжогло некоторым офицерам, вызвавшимся участвовать в последнем бою, и недавняя догадка превратилась в уверенность…
Заснеженный город казался непривычно пустым. На улице не было видно ни рысаков, ни автомобилей, и только изредка появлявшиеся сгорбленные фигуры пешеходов словно тайком пробирались от одного дома к другому.
Где-то далеко, за рекой, на окраине, угрожающе бухали редкие орудийные выстрелы, а со стороны железнодорожного вокзала доносилась ленивая перестрелка. Кто и в кого стреляет было неясно, и оттого висевшая в воздухе тревога только усиливалась.
По истоптанному и грязному тротуару, стараясь держаться понезаметнее, быстрым шагом шел полковник Чеботарев. Правда, сейчас угадать в нем офицера было просто невозможно. Изрядно потрепанное мещанское пальто, облезлый треух и, в дополнение ко всему, рваные калоши основательно изменили его облик. К тому же запавшие глаза и трехдневная щетина превратили мужчину средних лет в старика.
Сейчас, бросая настороженные взгляды вдоль улицы, Чеботарев замечал все. И заезженную до булыжника мостовую, и прикрытые ставни мещанских домиков, и редких пешеходов, и даже торчавшее из грязного сугроба мерзлое копыто убитой лошади.
Ближе к центру города дома стали побольше и пореспектабельнее, но тут было еще пустыннее. Ни автомобилей, ни извозчиков, ни крестьянских саней, да и пешеходы словно исчезли вовсе, а пару раз Чеботареву даже показалось, что в дальних переулках мелькали то ли солдаты, то ли просто вооруженные люди.
Полковнику было предельно ясно, что город переходит из рук в руки, и этот испуганно затихший центр, куда он так упрямо пробирался, вот-вот заполнится расхристанной солдатней во главе с затянутыми в кожу и размахивающими своими «Маузерами» комиссарами…
За квартал от Соборной площади Чеботарев свернул в проезд и, перейдя двор, остановился возле деревянного флигеля, прятавшегося за домами. Убедившись, что кругом никого, полковник поднялся по чисто выметенным ступенькам бокового входа и уверенно потянул грушу старого звонка.
К вящему удивлению Чеботарева, дверь ему открыл сам полковник Кобылянский. Близоруко воззрившись на неожиданного гостя, хозяин секунду колебался, потом, узнав, втянул Чеботарева в темноватую переднюю и, поспешно захлопнув дверь, развел руками.
— Ну, батенька мой, не ожидал…
— Чего не ожидали, Всеволод Ильич? — не дожидаясь приглашения, Чеботарев начал снимать калоши.
— Да вид у вас больно пролетарский… — Кобылянский улыбнулся и шутливо закончил: — Того и гляди, пролетарскую «косушку» из кармана достанете.
— А ведь водка и правда есть… — откинув полу пальто, Чеботарев показал выглядывающую из внутреннего кармана «красную головку» дешевой «казенки».
— А это еще зачем? — удивился Кобылянский.
— Видите ли… — Чеботарев разделся и, пригладив волосы ладонью, сказал: — По теперешнему времени бутылка в кармане надежней чем «Мильс».
— Оно-то так… — До хозяина наконец дошло, что его бывшего подчиненного привели сюда особые обстоятельства, и он, несколько суетливо, предложил: — Но об этом после… А сейчас проходите, у меня, знаете ли, и «белая головка» есть. Правда, сам я в кухмистерской питаюсь, но закуска найдется.
— Не откажусь. С утра уже верст пятнадцать пешедралом, — Чеботарев вслед за хозяином прошел в комнаты и с интересом огляделся. — Вы, я вижу, моему совету последовали…
— Да уж… — Кобылянский вздохнул. — Апартаменты из двух комнат, прислуга приходящая, электричества, само собой, нет, а сам я теперь вообще, бывший акцизный чиновник.
Хозяин прошел в заднюю каморку и вернулся, держа в одной руке тарелку с холодной телятиной, а в другой хлеб и початую бутылку «белой головки».
— Извините, полковник, разносолов не держу…
Чеботарев хмыкнул, без спросу взял стоявший на столе стакан, сам налил до половины и, залпом выпив водку, закусил куском мяса. Одобрительно улыбаясь, Кобылянский ждал, пока гость немного насытится, а Чеботарев, почти сразу почувствовав, как давившее его с утра напряжение отпускает, прекратил жевать и спросил: