— Ну что? — спросил дядя Вася.
— Плохи мои дела. В училище принимают лишь с семнадцати лет.
— Нашел о чем плакаться. Молодо — зелено, гулять велено!
— Кто гулять, а кто топором махать.
— А ты на топор не ропщи, паря, топор — кормилец! С топором весь свет пройдешь.
— Я и не ропщу. Просто обидно…
— Да зимы-то много ли осталось? А лето стрелой пролетит! Пойдем трудиться, Степка, столяр да плотник — первый работник…
6
Отгорела, отполыхала осень яркими красками заката. Похолодало. Северные ветры, ярясь на просторе, сорвали с деревьев последние пожухлые листья. Началась унылая пора затяжных дождей.
Как раз в это время плотничья артель дяди Васи закончила свой наряд и Степан был отпущен в деревню.
Потолкавшись на базаре, среди телег, Степан нашел знакомого мужика из соседней деревни, который согласился его подвезти.
Выехали на другое утро. Путь предстоял немалый, а дорога была разбита, искорежена, вся в колдобинах и мочажинах.
Возница — бородатый жилистый мужик лет шестидесяти, в высокой войлочной шляпе и выгоревшем армяке из домотканого сукна — сидел на краю телеги, свесив ноги в разбитых лаптях, и жаловался на тяжелую жизнь.
Степан полулежал на сене, прикрывшись от ветра рогожей, и, слушая, жевал былинку.
— Год от году тяжелее становится мужику. Совсем замучали поборами. На каждом долги — за пять лет не расплатишься, А в нонешнем году засуха совсем крылья подрезала.
— А ты зачем, Калистратыч, в этакую непогодь в Вятку ездил?
— От нужды, паря. От большой нужды. Последнюю живность привозил продавать, чтобы хоть немного хлебушка запасти, семья-то — восемь ртов!
— Сильно погорели хлеба?
— Не спрашивай… Все выжгло, высушило в этом году. Ни хлеба, ни соломы — на полях хоть шаром покати.
— А сено как?
— И сено сгорело… Скотина летом еле-еле по лесам перебивалась, а на зиму и оставлять боимся… Дай бог, хоть бы лошадь да коровенку удалось прокормить.
— А как же люди-то, Калистратыч? Неужели от казны никакой помощи нет?
— Эх, паря, паря! Видать, от ученья-то разуму у тебя не прибавилось. Да кому же из начальства охота о мужике думать! Губернатору, что ли? Эхма! Он к нам разве что на охоту ездит. Позапрошлой осенью угодил вот в этакие же дожди и увяз с тяжелой коляской в болотах. Лошади не могли вытащить — сами вязли. Так наши мужики его восемь верст на руках везли, до самого Вятского тракта. И что думаешь, он на водку дал или облагодетельствовал чем? Даже спасиба не сказал. А когда в колдобине немного тряхнули, даже обматерил последними словами. Что ему мужики? Окочуримся — он и бровью не поведет. Если и выделены какие средствия на воспомощевание мужикам, так чиновники между собой поделят. Поделят и отпишутся. Бумага все стерпит… А ежели налог с мужика или недоимку — уж тут бойся! Обдерут как липку. Пикнешь — в острог! Ох, и ловки они на расправу…
— Может, взаймы у казны хлеба попросить?
— Толкнулись мы, было, в волость с таким прошением, но писарь нас сразу осадил. Вам, говорит, теперь дарена полная свобода — изворачивайтесь сами.
— Плохо дело… Как же теперь?
— Мужики, которые попроворней да понастырней, — идут зимогорить. Знаешь, что это такое?
— Слыхал. Зимой горе мыкать!
— Вот, вот! Вроде бы в отхожие…
— Ну а кто рукомеслу не обучен? Куда же им податься?
Калистратыч кнутом указал на кучку баб и ребятишек с котомками за плечами, лужком обходящих грязную дорогу. Некоторые из них были совсем старые — шли склонившись, опираясь на посошки. Другие вели за руки ребятишек, обутых в маленькие лапотцы.
— Куда они, Калистратыч? — спросил Степан, пораженный горькой догадкой. — Неужели побираться?
— Куда же боле? — угрюмо ответил возница. — Чай, сам видел, сколько их на базаре да по папертям церквей… Целыми деревнями уходят из нашего края. Целые волости нищенствуют…
Опять заморосил дождь. Тяжело и горько было смотреть, как мокли под дождем, брели по грязи голодные старухи и ребятишки.
Степан натянул рогожу на голову, умолк…
Зима не сулила ничего хорошего. Зима тревожила и пугала. Дома Степана встретили сдержанно. Отец, пересчитав заработанные Степаном деньги, глухо кашлянул в бороду:
— Ладно. На харчи тебе хватит. Хоть и голодно ныне будет — работать не пошлю. Сиди дома, готовься…