>
Глава 39
Празднование шло полным ходом. Большинство наемников уже были в стельку пьяными, другие же продолжали что-то обсуждать, выбирать «грелку» в лице девочек на ночь, третьи, соревновались в умениях. В целом, каждый был чем-то занят. Я же наблюдала за разворачивающимися действами со стороны, потеряв из вида Драко, которого куда-то увела поджарая брюнетка, лишившая меня единственного спасения от скуки.
— Ты оказалась умнее, чем я думал, — раздался грубый голос со стороны, а я повернула голову на звук.
Надо мной, облокотившись об стену, стоял Вадим, потягивая коньяк из своего бокала, смотря вдаль, словно обращался и вовсе не ко мне.
— О чем ты? — нахмурившись, спросила я, едва выдержав его прожигающий взгляд, которым он наградил меня.
— Трахаться с мастером каждая может, а вот залезть в его душу — нет. Пять баллов, Рита. Прекрасная работа. Причем качественная и незаметная. Может с тебя что-то и выйдет в будущем. Посмотрим, — с нескрываемым пренебрежением произнес Док, а у меня от злости свело челюсть.
— Это не твое дело, — огрызнулась я, прищурившись.
— Конечно нет. Вот только нежнее он не стал, да? Я видел синяки на твоих бедрах от рук. Он снова брал тебя силой или это игры у вас теперь такие? — бросил мужчина, а меня пробрала дрожь, следовавшая за волной боли и разочарования.
— Ты ни черта не знаешь, — прошипела я, поднимаясь, поравнявшись с ним. — Ни черта! — рявкнула, срываясь на крик, ощущая, как глаза увлажнились от еще непролитых слез. — Ты понятия не имеешь, что он для меня сделал.
— Куда уж мне, — иронично протянул наемник, делая очередной глоток со своего бокала. — Но ты молодец, быстро сориентировалась, только зачем упиралась? Столько времени потеряла зря, да и здоровье изрядно подпортила, как и шкурку, — вскинув брови, дополнил Док, а я едва не захлебнулась в отчаянии, без возможности поверить, что все это говорит он. — Так может ты и с Кантом спала, а Драко вас прикрывает, чтобы не лишиться доверия мастера? А, Рита, он тебя трахал? За это был кинжал?
— Пошел ты! — выплюнула я ему в лицо, не скрывая своего отвращения, чувствуя, как потекли слезы по моим щекам.
Смахивая соленую жидкость, увлажнившую мою кожу, я зацепила Вадима плечом и вылетела в сторону выхода, полностью игнорируя просыпающуюся боль в бедре. Я была разочарована и разбита, без возможности поверить в то, что это все сказал он, а не кто-то другой. Что он думал, что я стелюсь под мастера, пытаюсь втереться в его доверие, что я хочу быть одной из его подвластных шлюшек. Но это не так. И никогда не было так! Он считал, что та гнусная ложь является правдой, а я понятия не имела, что я ему сделала и почему он стал так отвратительно относиться ко мне. За что он так со мной поступил?
Мне нужно было успокоиться. Нужно было привести мысли в порядок. Я реагировала на все слишком эмоционально, и причиной тому было множество других причин: усталость, стресс, боль, седативные вещества. Все это образовывало уничтожающий коктейль, разрывающий меня по кускам. И я едва ли могла это вынести.
Я сама не знала куда шла, но когда меня снова схватила боль в ноге, которую я не смогла проигнорировать, я открыла первую попавшуюся дверь и вошла в комнату, тут же облокотившись об диван, втянув воздух сквозь зубы.
— Ты пригласил к нам свою девочку третьей? — сладко промурлыкал женский голос со стороны, а я повернула голову вправо, чтобы остолбенеть от увиденного.
Руслан смотрел на меня горящим от возбуждения взглядом, его вздыбленный член плотно сжимала ладонь Нелли, которая нависала сверху и сейчас вобрала его сосок в рот, из-за чего он напрягся, шумно выдохнув. Она даже не думала останавливаться, вновь вернувшись к ласкам его достоинства, вбирая его без остатка, вынуждая меня смотреть, потому что я и шагу не могла сделать, ощущая себя словно прикованной.
Грудь что-то сдавило и казалось, из легких выкачали весь кислород. Мне было больно дышать. Смотреть. Стоять. Пока мучитель сам не отпихнул от себя девушку, подрываясь, и не стал поправлять джинсы, я же вылетела из этой злосчастной комнаты пулей, несмотря на состояние своей ноги. Мне просто нужно было где-то забиться, где-то, где меня никто не найдет, не достанет. Мне нужно было выплеснуть свои эмоции. Я хотела кричать, рыдать, биться в истерике. Я должна была дать выход тому, что сейчас рвало грудную клетку. Что убивало меня, и я даже не понимала за что…
У меня не было к нему чувств. Не могло быть. Я ненавидела его всей душой, но вместе с тем я погибала. Словно прогнивала изнутри, рушилась. И все внутри меня переворачивалось, сжималось, давило, уничтожало. А ведь я только сегодня, всего на секундочку задумалось о том, что все может быть относительно нормально. Что я смогу предложить ему себя. Что я сама этого захочу, и больше не будет боли. Не будет извечной боли, которая испепеляет меня дотла. Или она хотя бы уменьшится. Хоть на чуть-чуть. Пожалуйста, пусть она уменьшится. Я больше так не могу.
На улице шел ливень, но я, как никогда, была ему рада, потому что в нем я могла скрыть свое состояние, и он же мог поглотить мой крик отчаяния, который вот-вот готов был вырваться из меня и вырвался, стоило лишь мне забежать за угол особняка, выйти в сторону тренировочного поля и затеряться в тени, судорожно закричав.
Это был крик. Просто крик. Никаких слов. Я кричала, обнимая себя за плечи, сотрясаясь в рыданиях, погибая в истерике. Это уже давно нужно было сделать. Я должна была выплакать все то, что перенесла. И сейчас, я не была уверена, из-за чего по моим щекам струились горячие слезы, так отвратно контрастирующие с прохладой дождя. Мне было жаль себя, свое тело, душу. Мне было жаль моей так и не прожитой жизни. Мне было жаль, что у меня не было никогда родного человека. Мне было жаль, что я одна. Я всегда одна.
— Рита? Черт, что с тобой? — обернув вокруг меня свои руки, проговорил знакомый голос, но я даже не стала раскрывать глаза, просто уткнулась носом в чью-то мускулистую грудь, продолжая реветь, продолжая опустошаться.
Я потерялась во времени, поглощая чье-то тепло, бормоча все, что накипело на душе бессвязным текстом. Но меня слушали, не перебивали, только где-то ответом служило более тесные объятия или едва ощутимые поцелуи в макушку. Я рассказала все, с самого начала: как меня забрали, как привезли, как отвели посмотреть на клетки, как изнасиловали, как показали выпотрошенные трупы людей, как надо мной издевались. Рассказала о том, что было на охоте, рассказала о том, что меня едва не изнасиловали втроем, рассказала о поцелуе с мастером, рассказала, что сама полезла к нему и рассказала то, что произошло сейчас. Я выложила все, всхлипывая и утыкаясь в мужскую грудь.
— Позволь.
Меня приподняли, не дожидаясь ответа, унося куда-то в темноту, под навесы у дома, где не было слышно музыки и голосов, где не было ничего видно, где было спокойно и хорошо. Я робко сжала свои плечи, когда меня лишили тепла, но всего на секунду перед тем, как мужчина притянул меня к себе на колени, а сам облокотился об стену, сев на небольшой выступ, запрокинув голову, давая мне себя рассмотреть.
— Я могу пожалеть тебя. Если тебе это нужно, — проговорил Кант, прикрывая глаза, не выказывая своих эмоций. — Могу поговорить с тобой обо всем. Я могу представить твою боль, но не могу этого почувствовать. Не могу у тебя забрать ее и пережить это сам. Мне жаль, что тебя вырвали из нормальной жизни. Мне жаль, что тебя убивают здесь. И мне жаль, что у меня связаны руки. Я бесполезен, — горько ухмыльнувшись, дополнил наемник, а я обняла его шею, вновь утыкаясь носом в него.
— Можно мне просто посидеть с тобой? Чуть-чуть, совсем немного, — прошептала я, чувствуя себя слишком разбитой, для того, чтобы оттолкнуть и его.
Мне было необходимо чье-то тепло. Мне необходимо было ощутить себя хоть на капельку цельной, и не одной. И я могла позволить себе эту слабость. Могла, потому что он позволял, он изначально позволял мне быть с ним слабой, подшучивал и не уничтожал за это.
«— Ты дерешься как девчонка, — проговорил Кант, вновь опрокинув меня на маты, отсалютировав недовольной мне, покрытой уже десятком синяков.