— Откройте, пожалуйста, я — хороший! — прикололся я в надежде, что племянница вызовет наряд милиции и тогда мне не придется оправдываться перед Стрельниковым и еще перед некоторыми товарищами из штаба ГУВД.
Я представил укоризненные взгляды этих товарищей: дескать, не смог прорваться в квартиру родственницы потерпевшего, а что уж говорить насчет квартиры с вооруженным преступником?
— Почему я должна вам верить? — взмолилась интеллигентная племянница.
Все они, эти сборщики старины, — интеллигентные люди, так у нас в Питере заведено. Не интеллигентные товарищи не собирают русскую старину и вообще не интересуются ею.
— Людям верить надо! — убежденно парировал я.
Вообще-то я не знаю, надо верить людям или все-таки не надо. Мама и тетя Галя твердили мне: если даже весь мир обманет, все равно верь людям!
На мой резонный вопрос, а, собственно говоря, почему, эти две леди отвечали: дескать, без веры в людей жить на этом свете невозможно. Я так ничего и не понял, с одной стороны — весь мир тебя обманул, с другой — ты обязан доверять людям.
Внутри квартиры звякнули цепочки, закрутились невидимые засовы. Интересно, а собиратели русской старины обязаны верить людям?
Нет, не обязаны!
Тогда племянница совершает ошибку, ворочая тяжелыми засовами. С другой стороны, я же не собираюсь подрывать ее доверие. Опять запутался…
— Входите! — проворчала пожилая женщина, взглянувшая на меня из-под медной цепочки.
Таких цепочек я еще не видел: старинной работы цепочка, топором не разрубишь такую и фомкой не сорвешь.
— Здравствуйте, я стажер — Белов Денис Александрович. Хочу задать вам несколько вопросов.
Я привыкал глазами к сумраку, царившему в коридоре.
— Постойте, постойте, — запротестовала женщина, — постойте. Какой стажер? Чего вы стажируете? Кого? В каком качестве?
— Стажер отдела уголовного розыска. На улице Чехова, знаете?
Вместо привыкания к темноте мои глаза вообще ослепли, словно я попал в преисподнюю.
— Да знаю, знаю, — раздраженно прервала женщина, — одни беспокойства от вашего отдела.
— А вам, собственно, какие беспокойства? — всполошился я.
Я точно знаю, что племянницу никто не опрашивал, не допрашивал, в отдел не вызывал, про нее вообще вроде забыли. Если бы не боевая подруга моей матери, так никто бы и не вспомнил о племяннице.
— Да приходили тут на днях, все выспрашивали, что да как.
Почему так темно в ее квартире?
— А кто приходил?
— Мужчина приходил, симпатичный, дотошный, интересовался, не звонил ли кому мой дядя перед приходом преступников.
— А что вы ответили? Кстати, как вас зовут?
Племянница наконец-то догадалась включить тусклую лампочку в пыльном торшере.
Старинной работы торшер, такие сейчас можно только на помойке увидеть. Я видел однажды, валялся такой торшер, правда, у него ножка была сломана.
— Мария Александровна Лузьен, — с нескрываемой гордостью ответила женщина.
— Как-как, Лузье? Лузье? — ошарашился я от такой фамилии.
У нее и фамилия, как тот торшер, что я видел на помойке. И работы старинной, и выглядит классно, только ножка отломана.
— Лузь-ен! Лузь-ен! — по слогам повторила Мария Александровна. — Старинная фамилия, древнему роду принадлежит.
Господи, оказывается, всю жизнь можно посвятить собиранию старины и даже собственную фамилию приобщить к этому священнодействию.
— Мария Александровна, я все понял, вы — Лузьен. Коллекционер и собиратель древностей. Это у вас фамильное. Можно вас спросить?
— Спрашивайте! — отчеканила Мария Александровна.
— Как выглядел человек, который к вам приходил? Кем он представился? Что спрашивал? Расскажите подробнее, пожалуйста!
Я чуть не плакал. Может быть, к Лузьенихе приходил Ковалев? Он запросто может такую пакость учинить. Нет, Ковалев не мог прийти, это был кто-то другой, не из нашего отдела. Я и не заметил, как назвал отдел на улице Чехова нашим. Мысленно, пока мысленно…
— Вы мне покажите ваши документы, пожалуйста! — потребовала Мария Александровна и прошла в комнату.
В комнате еле заметно светился торшер, точно такой же, как в коридоре. Окна, зашторенные настолько плотно, что не пропускали ни малейшей полоски дневного света, тусклая лампочка в абажуре торшера, все это навевало мне мысли, что собирать предметы русской старины — занятие довольно хлопотное и отнюдь небезопасное.
— Вот, посмотрите, справка из отдела кадров. Я действительно Белов Денис Александрович, стажер отдела уголовного розыска. Из нашего отдела, — я опять назвал отдел на улице Чехова ласковым словом «нашего», теперь уже вслух, — из нашего отдела к вам никто не приходил. Не до этого было. Опишите мне приметы человека, который к вам приходил, кем он представился.